С улыбкой оглядев меня и поздоровавшись за руку, он сказал:

— Очень хорошо, что наши молодые специалисты уже могут оказывать техническую помощь развивающимся странам. С Югославией у нас складываются все более крепнущие связи. Эта страна близка нам по идеологии, хотя, несколько увлеклась модными экспериментами. Но у вас — конкретная техническая задача, уверен, что вы с ней справитесь.

Он продолжал говорить, а меня неотступно преследовала мысль: если я вызван для такого «ликбеза», зачем понадобились поручительства и неприятные разговоры в министерстве? От осознания важности этой беседы у меня началось какое-то раздвоение, я слышал, но не понимал слова собеседника, видел его взгляд, изредка перебегающий за меня. Я даже оглянулся — человек в углу что-то записывал в тетради.

Малинин замолчал, я понял, что нужно сказать слова благодарности за доверие и о том, что приложу все силы для успешного выполнения поставленной передо мной задачи. Похоже, эти слова понравились.

На том беседа закончилась, я вышел из этого серьезного учреждения, так и не поняв, зачем там понадобилось мое присутствие.

После этого очень быстро оформили все мои выездные документы. В «Проммашэкспорте» я получил дипломатический паспорт зеленого цвета и билет на поезд до Белграда. Такой паспорт заметно упростил проверки всех пограничных служб при поездке в Югославию.

* * *

На перроне вокзала в Белграде меня встретил сотрудник посольства М. Н. Покидов. На его лице промелькнуло удивление, наверно — моим юным видом. Я попытался узнать подробности будущей работы, но он ограничивался кратким: «Вам все объяснят». В посольстве меня представили человеку с неподвижными глазами. Его фамилия была Князев, он сказал:

— Вас прислали на три месяца, но это может измениться. Поезжайте, ознакомьтесь на месте с состоянием дел, потом решим, что — дальше.

— А со мной никто не поедет?

— Зачем? Вас встретят представители завода, где будете работать. Если понадобится наша помощь, дайте знать с места работы, связь есть.

После оформления нужных документов я прочел в инструкции о том, что Югославия — социалистическая страна, но здесь находятся люди из капиталистических стран, что требует осторожности в поведении и разговорах. Еще было написано, что в беседах с местным населением следует избегать слов «спичка» и «курица». Мобилизованный такими указаниями, я вылетел в Титоград, столицу республики Черногория. На аэродроме меня встретил человек с веселыми глазами. Он представился:

— Илья Чечулович, ми поручено стретаты вас. Како сте дошлы?

Вопрос был понятен, я ответил:

— Нормально…

Машина быстро проехала по улицам города, дальше дорога шла вдоль реки с зеленоватой, местами, пенящейся водой. Я по-украински попытался расспросить о заводе, где буду работать. Из ответов Чечуловича понял, что металлургический комбинат «Борис Кидрич» имеет мартеновский и прокатный цехи. Есть еще литейная, где с моей помощью хотят освоить производство литья для клапанов. В литейной работают электродуговые плавильные печи. Я облегченно вздохнул и рассматривал открывающиеся виды природы.

Через полтора часа подъема по петляющей дороге впереди открылась узкая долина, где располагался город Никшич, место моей работы. В его центре были видны несколько зданий современной архитектуры, а на окраине высились трубы мартеновских печей.

Машина остановилась у гостиницы с названием «Оногошт». Номер был просторным, с балконом, но туалет и душ располагались в конце этажа. Разместив в шкафу вещи, я прошел в ресторан, где меня ждал Чечулович. Наскоро перекусив, мы поехали на «железару», так здесь называют металлургический комбинат.

Там меня принял главный инженер комбината Мирослав Бурич. После шутливых фраз о пользе крепких напитков для взаимопонимания и единства славян, он сказал:

— Э, друг, вы приехали в Черногорию. Мы хорошие друзья и ратники, но весьма ленивы. Расскажу вам такой анекдот. Увидел наш парень, как словенец занимается онанизмом. Приехал домой, нашел для своей вещи дырку в полу и ждет землетрясения!

Присутствующие рассмеялись, наверно не раз услышав этот анекдот. Впоследствии я убедился, что люди здесь умеют работать и обладают природным юмором, что позволяет быстро наладить контакты.

После этой беседы меня повели смотреть их прокатное производство, лабораторию завода и литейный цех. Как раз происходила разливка жидкого металла в литейные формы. Вокруг разливочного ковша стояло несколько человек. Один подавал команды крановщице, другой держал оптический пирометр, третий — ручку стопора ковша. Глядя на них, я вспомнил сталевара Мухина, орудовавшего с тяжелым ковшом в одиночку и в который раз подумал о лихом отношении наших людей к труду и прочим делам. Рассмотрев чертежи корпусов, я почувствовал растущую уверенность, подобные детали мы отливали.

Через два дня я представил план работы, а пока решил ознакомить будущих сотрудников с технологией литья из хромоникелевых сталей. Текст моих лекций перевели на сербский язык, напечатали и раздали исполнителям как инструкцию для работы.

Со мной познакомились директор «железары» и начальниками ряда заводских служб. К моей миссии проявили интерес и иностранные специалисты, работавшие в цехе литья. Поляки монтировали печи для сушки песка, немцы обучали работе с приборами анализа химического состава стали. Оказалось, что «литейку» тоже курирует английский инженер. Меня познакомили с ним. Мистер Хопкинс, уже пожилой человек, был осторожен и вежлив в беседе. Я сказал ему, что учился у профессора Нехендзи, думаю — известного у них литейщика, который разработал технологию литья башни нашего танка Т-34.

— Литая башня? — вяло переспросил меня мистер. — Проще сваривать ее из броневого листа. Русские — мастера делать необычные вещи.

Мы пожали друг другу руки, и больше я его не видел.

* * *

Сроки работ по моему плану постоянно нарушались. На обед все здесь срывались по звонку. В оставшееся время перерыва играли в «пловку» — попадание одного камня в другой. Все делалось неспешно, о сверхурочной работе или других способах мобилизации труда не было и речи. Мне это было странно, и я спросил начальника бюро технологии литья Радуле Кнежевича:

— Комбинат — государственное предприятие? Непонятно — кто отвечает за сроки выполнение плана производства, перед кем отчитываться.

Радуле с задумчивым видом поправил очки и начал объяснять:

— Предприятие — государственное, но мощности его использует весь коллектив «железары» в лице избираемого Рабочего Совета.

— Рабочий Совет — профсоюз?

— Нет, профсоюз занимается условиями труда людей. А Рабочий Совет «железары» рассматривает и утверждает бюджет комбината со всеми доходами и расходами, контролирует его выполнение. В его состав избирают представителей от Рабочих советов каждой экономически самостоятельной единицы — только на два года, чтобы не образовалась бюрократия. Говорят, так написано в работах Ленина.

— Что такое — экономически самостоятельная единица?

— Подразделение «железары» со своим балансом доходов-расходов. Наш литейный цех платит отделу механика за ремонт оборудования, центральной