опаской осматриваясь по сторонам. В лесу было тихо. Только редкая птица крикнет в вышине деревьев или прозвенит над ухом комар-кровопийца.

Виктор заметил невдалеке какое-то сооружение. Подойдя поближе, беглецы обнаружили шалаш из еловых веток и остатки кострища.

Солнце опускалось все ниже. Его лучи с трудом пробивались сквозь густые кроны деревьев. В лесу становилось темно и холодно. Виктор нарубил лапника, настелил в шалаше, сверху накрыл своей курткой.

— Садитесь сюда, — сказал он Алине. Я сейчас костер разведу. Придется рисковать, но ночью в лесу без огня нельзя.

Алина, промокшая насквозь, с удовольствием подвинулась к жаркому пламени, быстро пожирающему сухие ветки. Машенька тоже повеселела, запивая хлеб с картошкой горячим чаем.

— Ты тоже поешь немного, — Виктор протянул кусок хлеба Алине. — Тебе силы нужны. Завтра дальше пойдем.

— А ты? — спросила женщина.

— Я не хочу, — ответил Виктор. — Я кипяток попью. Ешьте и спать ложитесь. Я покараулю.

— Потом разбуди меня. Тебе тоже надо хоть немного поспать, — говорила Алина, а глаза ее уже смыкались сами собой. Маша заснула, приткнувшись к ее груди, держа в руке, недоеденный кусочек хлеба.

Виктор сидел у костра, подбрасывая в него сухие ветки, и думал:

«Подвел я Степаныча. Привлекут его за укрывательство преступника. Как там у него в городе? Получилось договориться или нет? Хотя теперь уже видно все равно. Вернуться мы не сможем. И денег теперь нет, и драгоценности Алинины в ломбард сдали. Молодец, Степаныч, надоумил собрать рюкзак заранее. Вот и продукты, и чайник, и вещи кое- какие есть. Конечно, надолго не хватит. Но хоть на два-три дня. А там, может, повезет, выберемся куда-нибудь».

Он смотрел на грязное уставшее лицо спящей Алины, на ее хрупкую фигурку в одежде не по размеру, на всхлипывающую во сне девочку у нее на руках и чувствовал, что дороже этой женщины нет у него никого на свете.

За спиной хрустнул сучок. Виктор резко обернулся и вгляделся в темноту. Из зарослей на него смотрели два хищных желтых глаза.

— Волки! — у Виктора похолодело внутри. Он поднял горящую головешку и помахал ею. Искры разлетелись в стороны. Желтые огни растворились в темноте.

«Не спать, — скомандовал мужчина сам себе. — Лес слабых не любит».

Всю последующую ночь он боролся со сном и время от времени оборачивался назад и освещал факелом ближние заросли. Ему казалось, что кто-то ходит вокруг и ждет, когда он заснет и костер потухнет.

Когда верхушки сосен поголубели, и туман стал опускаться на траву, прикрывая следы ночных охотников, Виктор не выдержал и свалился в объятия морфея. Костер немного подымил и потух, словно тоже притомился дежурить всю ночь.

Алина под утро стала замерзать и проснулась. Она осторожно вытащила затёкшую руку из-под Машенькиной головки, накрыла ее своей курткой и вылезла из шалаша к костру. Виктор сидел, прислонившись спиной к стволу сосны, и, опустив голову на грудь, дремал. Алина подобрала несколько веток, положила в костер и чиркнула спичкой. Пламя весело заплясало. Виктор проснулся и вскочил на ноги.

— Я все-таки заснул, — виновато улыбнулся он.

— Что ж ты не разбудил меня? Не мудрено заснуть после такого дня, да всю ночь продежурил, — женщина ласково посмотрела на Виктора.

— А вы хоть с Машенькой выспались?

— Да, я хорошо поспала, только замерзла под утро. А зайчик мой еще спит. Наволновалась она вчера, наплакалась.

Виктор подсел к Алине и обнял ее одной рукой.

— Давай хоть погрею тебя немного. Вон, дрожишь вся. Утра уже холодные.

Алина, смутившись, встала:

— Да нет, ничего, не так уж и холодно.

Она подошла к шалашу и заглянула в него: «Не проснулась ли Машенька?»

Вдруг в небе послышался слабый стрекот вертолета. Звук нарастал и приближался.

Виктор вскочил, разворошил костер и накрыл его мокрым валежником.

— Это, наверное, нас разыскивают. Увидят дым. Обнаружат, где мы. Опять погоня начнется.

Алина спряталась под дерево и со страхом слушала, как вертолет делает большие круги над местом их ночевки.

Наконец, железная птица сделала еще один разворот и растаяла в утренней дымке.

— Ты думаешь, они заметили нас? — спросила со слезами в голосе Алина.

— Не знаю, но нам нужно быстрее уходить отсюда.

Виктор начал собирать вещи в рюкзак. Алина стала тормошить Машеньку. Девочка проснулась, потянулась и прильнула к матери.

— Солнышко мое, вставай. Нам нужно идти.

— Я не хочу идти. Я есть хочу, — сказала девочка.

Алина вытащила из сумки кусочек хлеба и яблоко. Машенька стала капризничать:

— Я не хочу хлеб. Я хочу блинчики с медом, как у дедушки, — заплакала она.

— Доченька, ну потерпи. Скоро мы выберемся из леса. Я напеку тебе много вкусных блинчиков. А сейчас, съешь яблочко. Смотри, какое румяное.

Алина склонилась над ребенком, уговаривая, и гладя ее по головке, незаметно смахивала слезу.

Виктор навьючил на себя вещи и стоял, ожидая, когда Алина соберёт Машеньку, и они снова тронутся в путь.

«Господи, помилуй нас, помоги нам! — в отчаянии думал про себя Виктор, — подскажи, что нам делать? Куда податься?»

Он смотрел на Алину и Машеньку, и сердце его разрывалось от жалости.

Вдруг женщина повернулась к Виктору, вжав голову в плечи и округлив глаза:

— Ты это слышишь или у меня галлюцинации?

Виктор огляделся по сторонам и прислушался. Где-то сверху, совсем неподалеку, как будто спускаясь с утреннего голубого неба, торжественно разливался колокольный звон. Машенька перестала плакать и удивленно смотрела на мать:

— И ты слышишь? — повернулась к ней Алина.

— А кто это, мамочка, играет музыку? — спросила девочка.

— Это колокола звонят, — сказал Виктор. — Значит где-то церковь рядом. Пошли на звон.

Алина подхватила Машеньку на руки, и они тронулись в путь.

Примерно через полчаса лес расступился, и дорогу беглецам преградила старинная каменная стена, за которой высился однокупольный белый храм. Обойдя вокруг стены, путники нашли ворота и стали стучать в них. Через непродолжительное время им открыла женщина неопределенного возраста, облаченная в монашескую одежду. Она строго посмотрела на Алину, потом перевела взгляд на Машеньку. Виктор не удостоился ее внимания, как будто его здесь не было.

— Прошу Вас, помогите нам, — взмолилась Алина. — За нами погоня. Меня избивает муж и не дает жить с дочерью. А Виктора за то, что он помог мне, хотят посадить в тюрьму. На Вас последняя надежда. Если Вы не поможете нам — мы погибли.

Глаза монахини показались Алине такими спокойными, даже равнодушными. Но все же она открыла дверь по шире и сказала, приглашая путников войти:

— Идите за мной к игуменье Елизавете.

Алина приободрилась и шагнула вслед за монахиней.

Виктор задержал ее за руку. Она в