Избавиться от весьма настойчивого внимания не в меру заботливой служанки оказалось нелегко, но все же удалось. И стоило ей выйти, как на стене буквально засветилась надпись: «Селена». Как я ни звала принца, он так и не появился. А я ломала голову над немалым объемом свалившейся на мою голову информации.

Во-первых, то, что я считала сном, теперь предстало совсем в другом свете, во‑вторых, это предупреждение об опасности и о том, что пытаются сделать со мной. Почему-то я безоговорочно поверила Редерику. Вот только как избежать его участи? И кто такая эта Селена? На эти вопросы, ну или хотя бы на предпоследний, я очень надеялась получить ответ у Валейна Тоширского или маэстро Феофана.

Заснуть удалось ближе к рассвету, и, естественно, встала я, ощущая себя побитой собакой – два дня нервозности и недосыпов давали о себе знать. Все мышцы реально ныли, горло пересохло. Голова ватная, мысли пытаются метаться, вязнут, сталкиваются, сменяя одна другую. В общем, и в организме, и в сознании хаос полнейший.

Собралась на удивление быстро. Что и немудрено, предметы сегодня те же, что и вчера были, а я ни одной тетрадки из сумки не доставала. На завтрак плелась как осужденный на гильотину, но там был шанс встретить моего педагога по менталистике или библиотекаря. А мне катастрофически не терпелось выяснить: что же конкретно мне угрожает? Вернее, это-то, насмотревшись на обитающего в моей комнате призрака, я представляла, а вот как избежать подобной участи? Ну и с Киром увидеться хотелось или с ребятами. Выяснить: что произошло? Ну и о помощи попросить…

Дело в том, что, как стало известно из того сна в замке, который оказался вовсе не сном, принц в свое время стал жертвой одной из глав общества «Лемборнские девы». Итог очевиден и печален. Как ему помочь, я пока что не представляла, но он почему-то верил, что именно мне под силу справиться с этой задачей. Ну и конечно же, он жутко корил меня за то, что впутала Райлана в неприятности. Как результат, он настоятельно требовал помочь «родственничку» избежать козней Екатерины.

Плюсом оказалось то, что все здания универа соединяются сложной системой подземных ходов. И если выйти из здания Редерик по каким-то причинам не мог, то переходить из одного в другое посредством хода – легко! Вот только это не позволяло постоянно следить за графиней. О чем она говорила, находясь на улице или в те моменты, когда принц искал ее в очередном учебном корпусе, – неизвестно. Однако ему уже удалось выяснить кое-какие подробности графининого плана, что с учетом добытых Гаредом сведений многое объясняло. Вот только как ей помешать, ни он, ни я пока не знали.

А Екатерина, как выяснилось, планировала подкупить кого-нибудь из общаги, чтобы этот некто во время отсутствия Райлана зашил ему в подушку какой-то мешочек. Ясное дело, что вещица была заговоренная той самой магичкой, что держит лавку со снадобьями. И, по словам Редерика, моя обязанность – помешать плану графини.

Вот только как? Остановить заговорщика я вряд ли смогу. Перекупить? Опять же – это если удастся своевременно вычислить, кто он. Да и не факт, что тот впоследствии не проболтается. Мне это ни к чему. Остается лишь выкрасть эту злополучную подушку, заменив на обычную. И вновь возникает вопрос: как? Ведь вечерами фаам Валента не отходит от своего КПП на площадке четвертого этажа. Ну а по веревкам спускаться, как это Кир с друзьями делали… нет, эти трюки явно не для меня. Ребят бы попросить, но как с ними связаться, если я ни разу за целый день ни с кем из них словом перекинуться не смогла?

Еще меня очень напрягало воспоминание о том, как завершился наш разговор с Редериком в ту ночь, когда я была в замке: стоило спросить, не знает ли он случаем, как там мой друг, и принц аж передернулся всем своим призрачным телом, а потом, не прощаясь, растворился в пространстве, будто и не было его рядом.

После этого я проснулась, ну, или мне показалось, что проснулась? В общем, сидела как оплеванная. Спрашивается, что ему, привидению, успел сделать Кир? Вроде как делить им нечего. В те времена, когда Редерик обладал физическим телом, Кир пусть под стол уже пешком и не ходил, но и вряд ли мог с принцем не сойтись в каких-либо взглядах, ибо, как ни крути, был ребенком. Хотела же потом выяснить, в чем причина подобной реакции, но, увы, так и не успела. Да и не до того было, при таких-то новостях.

Вот так я и провела полночи в полубреду-полусне, ломая голову над кучей поставленных передо мной задач и над причинами и источниками нависшей надо мной опасности. Что-то с момента моего переселения в этот мир мозг пухнет покруче, чем во время сессий на родной Земле. Да и события не располагают к душевному равновесию. А ведь я здесь… немногим больше двух месяцев! Что ж дальше-то будет?..

– А-а-а-а-а! – словно в ответ на мой вопрос раздался с улицы крик на неимоверно высокой ноте, а следом послышалось «бум».

Я вскочила с кровати, на ходу накинула халат и вылетела на балкон. Тишину ночи нарушали доносящиеся откуда-то голоса. Постепенно они становились все громче, и в них явно ощущалась нервозность. Однако, как я ни вслушивалась, слов разобрать так и не удалось. Внизу, возле соседнего – педагогического – корпуса замелькали сначала одиночные магические светляки, потом их становилось все больше и больше. И наконец-то на освещенном газоне сделалось светло как днем. А я пожалела о том, что не спала к этому моменту беспробудным сном.

На траве, неестественно вывернув голову и ногу, распростерлось женское тело.

От этой картины мурашки поползли по всему телу, а на спине выступил холодный пот. Вспомнились слова призрака: «беги», «я тебя предупреждал» и многие другие предупреждения. Что за чертовщина здесь происходит?

Быстро одевшись, я выскочила на лестницу, но, увы, фаам Валента даже и не думала освобождать свой пост.

– Куда енто ты, милочка, посередь ночи намылилась? – преградив мне дорогу и уперев руки в бока, молвила старушенция.

– Там что-то произошло, – говорю ей.

– А как бы и так? От тебя какая польза будет? – приподняла она седую кустистую бровь. И непреклонным тоном добавила: – Спать иди. А шляться по ночам я тебе все одно не позволю.

Немного еще пободавшись с ней, пришлось возвращаться не солоно хлебавши назад. В одном она права – толку от моего появления на месте происшествия не будет. И сказать мне все равно никто ничего не скажет.

Мало мне головоломок и страхов было. Теперь еще и это!

Все эти мысли обуревали мою многострадальную головушку как остаток ночи, так и по дороге в столовую, где я надеялась хоть что-то разузнать. Но в толпе студентов возле раздачи единственное, что удалось расслышать, это обрывки далеко не лестных фраз о погибшей: «…она всегда была со странностями…», «…говорят, в последние дни она заговаривалась о каком-то проклятии…», «…пророчила, что все мы умрем…», «…интересно, кто у нас будет вести вместо этой…»

Никогда не понимала, как можно таким образом отзываться о покойных? Ох уж эти сплетни. Нет, я даже не знала эту женщину. И понятия не имела, была ли она в себе или действительно слегка со странностями, но все услышанное оставило неприятный осадок.