Высокотехнологичное пиратство

Еще одна популярная тактика состояла в следующем: «волчья стая» из нескольких пиратских судов нападала на более крупный и лучше вооруженный корабль. Ранние (в основном еще французские) буканьеры, действовавшие в Карибском море в XVII веке, применяли этот подход либо в связке с маскировкой и хитростью, либо в виде молниеносного нападения из засады. Используя каноэ-долбленки или более крупные пирóги, они успешно демонстрировали свою знаменитую меткость, окружив выбранное судно и отстреливая по одному членов команды, целясь в первую очередь в офицеров на палубе и в кормчих, чтобы разрушить вертикаль подчинения и сделать судно неуправляемым{255}. Подобные «роевые» атаки были предпочтительной тактикой и в восточных водах, где пиратские суда уступали в размерах и огневой мощи китайским и европейским кораблям, которым противостояли. Малайские племена мореходов вроде иранунов с Минданао, балангинги с архипелага Сулу и морских даяков с Борнео были известны тем, что если маскировка и хитрость не срабатывали, то они прибегали к «роевой» тактике и безжалостно атаковали почти все суда и никогда не щадили захваченных европейцев, независимо от того, оказывали те сопротивление или нет. «Почти все» означает, что пираты избегали крупных джонок и хорошо вооруженных ост-индских кораблей конца XVIII — начала XIX века, перевозивших опиум в Китай{256}. Это, вероятно, объясняет типичное для времен империализма предубеждение английского мореплавателя и писателя Джорджа Виндзора Эрла, столкнувшегося с малайскими пиратами поблизости от Сингапура во время своего плавания в Юго-Восточную Азию в 1832–1834 годах и заключившего, что они «столь же трусливы, сколь жестоки»{257}. Всем прочим кораблям, плывущим через эти воды, приходилось принимать меры предосторожности против пиратов, которые действовали флотами из 30–40 быстрых весельных судов, известных как проа, с командой из 100–150 хорошо вооруженных воинов и несколькими пушками и фальконетами на каждом{258}.

6. Типичная китайская джонка

Выбрав жертву, малайские пираты начинали приближаться к ней со всех сторон одновременно, при этом стреляя с десятков лодок, чтобы вывести противника из строя, например повредив руль или сбив такелаж{259}. Иногда, если ветер благоприятствовал, особо удачливое судно уходило от преследователей и спасалось бегством. Бывало, что на выручку приходил оказавшийся поблизости военный корабль; так, в мае 1838 года случайное появление шлюпа королевского флота Британии Wolf — и, что еще важнее, колесного парохода Ост-Индской компании Diana (одного из предвестников наступающей эры машин) — спасло китайскую джонку, которую преследовали и быстро настигали шесть больших проа малайцев, несмотря на то что китайцы активно отстреливались. Так как Diana не зависела от ветра, она сумела сделать обманный маневр и пустить всю пиратскую эскадру и многих членов ее экипажей ко дну{260}. Но такое везенье было редкостью, и чаще побеждали пираты. Ирануны начинали обстреливать палубу и такелаж обреченного судна метким мушкетным огнем, тем временем закидывая крючья для захвата, чтобы притянуть его к борту и не дать ему уйти. Высадившись на палубу, они убивали членов экипажа копьями и кампиланами (односторонними длинными мечами).

[Тут] они поднимали страшный гвалт, издавая истошные крики и пребывая в ужасном состоянии, подобном трансу. ‹…› Пронзительное завывание посреди схватки обычно наводило такой ужас на плохо дисциплинированных, малотренированных и низкооплачиваемых членов экипажа купеческих судов, что они не могли защитить ни себя, ни свой корабль{261}.

Иногда потенциальные жертвы, хорошо понимая, какая судьба их ждет, если они попадут в руки пиратов живыми, шли на отчаянные меры. Голландские владельцы торгового корабля, на который в 1806 году в проливе Банка налетел рой из сорока проа, поняли, что сопротивление бесполезно, а смерть неизбежна, и хладнокровно дождались, пока на их корабль заберется побольше головорезов, после чего взорвали его — вероятно, выстрелом в пороховой погреб{262}. Такие отчаянные самоубийственные действия были, похоже, не редки и не новы. Авторы персидского манускрипта XVII века «Корабль Сулеймана» откровенно превозносили европейцев, или, как они их называли, «франков», за то, что те предпочитали сгореть заживо на своем корабле, нежели сдаться пиратам, — впрочем, они ошибочно полагали, что у франков был на то твердый приказ короля{263}.

Что касается прибрежных рейдов, неотъемлемой частью высокотехнологичного пиратства были грабительские налеты вроде тех, что осуществляли викинги и вокоу. В Средиземном море христианские и мусульманские корсары продолжали совершать набеги на вражеские берега, как и в предыдущие столетия. Если христианские корсары, за редкими исключениями, не покидали средиземноморских вод, то некоторые наиболее предприимчивые корсары Варварийского берега выходили из Средиземноморья и нападали на берега Англии, Ирландии и даже далекой Исландии. Одним из таких корсаров был Мурат Реис Младший. Урожденный Ян Янсон появился на свет в Харлеме, в Голландии, около 1570 года и начал свой путь морехода голландским капером в 1600 году. Попав в плен к алжирским корсарам у острова Лансароте в 1618 году, он обратился в ислам (или «стал турком», как обычно называли этот акт на христианском Западе) и продолжил свою карьеру под новым именем Мурат Реис. Прекрасно зная воды Северного моря, он сделал их своими излюбленными охотничьими угодьями и целых пять лет, с 1627 по 1632 год, использовал остров Ланди в Бристольском заливе в качестве передовой оперативной базы. Самым известным нападением Мурата Реиса считается разграбление ирландского Балтимора 20 июня 1631 года. Бывшее пиратское логово с дурной репутацией (см. ранее), Балтимор к тому времени был обычной рыбацкой деревушкой, в которой жили английские поселенцы. Больше сотни несчастных жителей были увезены для продажи в рабство еще до того, как успели отчалить корабли Реиса — корсарам не помешало построенное специально для охоты на пиратов судно королевского флота Fifth Whelp, похоже, оказавшееся в тот решающий момент непригодным для плавания{264}.

К той же категории грабительских налетов принадлежат десантные операции ранних французских каперов, действовавших в Карибском море начиная с 1550-х годов, а также атаки буканьеров XVII века. Эффект их был ограниченным: хотя они были болезненными для прибрежных поселений и смертельно опасными для некоторых местных жителей, всего в паре миль оттуда продолжалась обычная жизнь. До соседей обычно доходили лишь страшные рассказы, как в случае с Линдисфарном (см. ранее). Александр Эксквемелин описывает несколько подобных буканьерских операций, включая ту, что была проведена в середине XVII века семью или восемью пирóгами под командованием капитана Джона Дэвиса. Безуспешно плавая туда и обратно вдоль северного побережья Кубы в надежде встретить неуловимый испанский серебряный флот, небольшая флотилия Дэвиса наконец обрушилась на городок Сан-Агустин на Атлантическом берегу северо-восточной Флориды. Его жители сумели укрыться в крепости, откуда вместе с жалким гарнизоном беспомощно наблюдали за тем, как грабят и сжигают их дома{265}. Эксквемелин не уточняет размеров награбленной добычи, но она