Не волшебство, не магия, не фокусы сделали имя его известным.

Ринальдо в Абберстоне. Ему можно доверять.

Ты оставил письмо у Ринальдо? В Абберстоне? У леди Хеннесси? Ты знаешь этого человека?

Ринальдо, человек простой, принимал эти записки с тем же самым выражением лица, с которым он выполнял свои нехитрые обязанности в заведении. Молодой и неопытный, он не задумывался над тем, к каким последствиям приведут слова, написанные в этих тайных посланиях. Он знал, с кем имеет дело, знал, что ни о чем хорошем его знакомые друг другу не пишут, но чувствовал себя свободным от всякой ответственности.

В конце концов, что плохого он делает, когда берет лист бумаги из одних рук и передает его в другие?

Леди Хеннесси обладала весьма любопытной способностью: она могла испачкать в грязи и самого чистого человека. И Ринальдо, живя теперь в Григгсвилле, считал, что ему здорово повезло – он не замарал себя больше, чем мог, проведя в доме леди Хеннесси так много времени.

Он вновь протянул руку к трубке.

Сегодня эти сомнительные знакомства были возобновлены.

Как же это все случилось? – в замешательстве думал он, пуская клубы дыма.

Потолок сарая, впитав в себя поднимающийся дым, оставил этот вопрос без ответа.

Ринальдо был убежден – то, что в Абберстоне проделал Джеймс Мокси, было настоящей магией. Конечно, с тех пор Ринальдо слышал разные теории относительно произошедшего. Люди обсуждали трюк Мокси за картами, в барах, на почтовых станциях в ожидании дилижанса. Большинство старались разложить все по полочкам, беззубые пьянчуги видели в трюке Мокси лишь ловкость рук, законники предполагали наличие второго стрелка, молодые преступники пытались воспроизвести трюк Джеймса Мокси, но не знали, как к нему подступиться. Но только Ринальдо видел то, как все произошло на самом деле.

Джеймс Мокси сошелся с Дэниелом Праудзом над выработкой возле Данкл-стрит, и грудь Дэна вдруг взорвалась красной розой, хотя Мокси даже не пошевелил рукой. Кровь, хлынувшая на розовую рубашку Праудза, навсегда останется в памяти Ринальдо – внезапный взлет стаи алых воронов, багрово-красный труп.

О, как часто Лилиана слушала пьяную болтовню Ринальдо об Абберстоне! Жена при этом так вращала глазами, что Ринальдо боялся – как бы они не выпали из орбит. Сейчас, потягивая дым из трубки, он вспоминал те давние годы – когда они с Лилианой только-только перебрались в Григгсвилль, когда он купил Волшебный шкаф и Лилиана с большой неохотой согласилась туда залезть. Но, как он ни бился, как ни старался, она так и не смогла исчезнуть, пока сама не объяснила мужу, в чем дело.

– Все штука тут в зеркалах, – укоризненно говорила она.

Это что же – Мокси использовал зеркала? Под ярким солнцем? При огромном стечении народа? За эти годы Ринальдо выучил много фокусов, пытаясь повторить то, что сделал Мокси. Обзавелся огромным количеством игрушек, всевозможных приспособлений, игральных карт, и все эти трюки да фокусы-покусы доставляли ему неизъяснимое наслаждение, когда он сиживал в своем сарае, покуривая трубку. Пытался он повторить и трюк Мокси, но увы! Да, вспышка была, пушка выстрелила, но ведь он ее… не вынимал!

Ринальдо принялся вновь обдумывать произошедшее. Но что-то мешало ему. Должно быть, не то настроение.

– И угораздило же меня! – произнес он, наблюдая, как очередной клуб дыма поднимается к озаренному огоньком свечи потолку.

Он отчаянно боролся с собственной совестью, с чувством вины, вцепившимся в него клещом. Будто тяжелый уродливый маятник, оно раскачивалось в его душе, лишая покоя и сна.

– Как же это случилось?

Днем Ринальдо кое-кому сослужил службу, которую служил раньше, – доставил сообщение. Пришел на почту, принес свернутый лист бумаги и проследил, чтобы слова, которые он сейчас рассматривает при свете свечи, отправились телеграфом на юг, в Макатун, где живет Джеймс Мокси.

– Мокси! – вырвалось со стоном из груди Ринальдо.

Как это могло случиться?

Утром Ринальдо шел по улице и увидел человека по имени Маттон, который жестами попытался привлечь его внимание. Маттона Ринальдо никогда не любил, даже в те годы, когда пары алкоголя, ни на минуту не выветривавшиеся из его головы, внушали ему горячие чувства ко всему человечеству. Холодный и неприятный человек был этот Маттон. Теперь, стоя на противоположной стороне улицы, этот тип махал Ринальдо рукой, одетой в перчатку, и подмигивал.

Черт побери, – подумал Ринальдо, испытывая почти забытое ощущение, посещавшее его при подобных встречах в бытность его службы в публичном доме. – Не подходи к нему!

Но он перешел улицу, и теперь корил себя за то, что не притворился, будто не знает Маттона.

– Я уж было подумал, ты меня не узнал, Ринальдо, – произнес Маттон.

Выглядел он гораздо хуже, чем помнил его Ринальдо. Кожа на физиономии – что апельсиновая кожура.

– Да нет, конечно же, узнал! – возразил Ринальдо, которому всегда хотелось, чтобы к нему хорошо относились, чтобы его любили.

Они обменялись натужными любезностями, после чего Маттон вперился взглядом в лицо Ринальдо, отчего тот почувствовал себя не вполне уютно, и сказал:

– Слушай, Ринальдо… Я сейчас занят. Меня ждут.

Маттон помахал в сторону двери, ведущей в салун. Там стояла могучего сложения женщина, не спускавшая с них глаз.

– Но у меня есть дело, – продолжил он, и Ринальдо неожиданно понял, что ему не следовало подходить к Маттону.

– Помнишь старые денечки, Рино? Как мы тогда славно жили?

Маттон извлек из жилетного кармана свернутый лист бумаги. Ринальдо промолчал.

– Что скажешь, если я попрошу тебя отправить эту телеграмму? Проще простого: зайдешь на почту и отправишь эти шесть или семь слов. Я буду тебе страшно признателен… А то меня ждут.

Ринальдо посмотрел на бумагу. Подумал о Лилиане, о детях.

– Само собой, вот тебе пара монет, – Маттон наклонился к нему, и Ринальдо почувствовал на своем лице дуновение вони – как из крысиной пасти. – Ты же раньше никому ни в чем не отказывал!

Ринальдо продолжал всматриваться в листок бумаги, словно это было приглашение посетить прошлое – те времена, когда он еще не встретил Лилиану, не полюбил ее, не завел семью и не устроил в своем сарае мир волшебства и фокусов.

– Ты же не изменился, Рино, верно?

Взгляд Маттона сковывал его по рукам и ногам. И Ринальдо решился. В конце концов, какой от этого вред? И сколько раз он делал это в прошлом!

Абберстон в конце концов был для Ринальдо вместилищем магии. Если выдернуть эту занозу – будет ведь не очень больно, верно?

– Да, конечно, не изменился, – проговорил он. – Доставлю я твою телеграмму.

Готов к услугам. Всегда и во всем. Не человек, а сущий клад!