Химера прыгнула. Человек в сером каким-то чудом не только устоял на ногах, но и нанес навстречу удар кулаком такой силы, какую можно было бы ожидать от крепостного тарана. Брызнуло бронзовое крошево, содрогнулись канделябры и картины на стенах. Химера лязгнула остатками львиных зубов, однако незнакомца из Фонтенбло на прежнем месте уже не было. Его реакция потрясала. То есть д’Армаль-Доре и по прошлой их встрече помнил, каким быстрым может быть мужчина в сером камзоле. Но теперь его движения превосходили вообще все, виденное виконтом доселе! Он буквально исчезал, чтобы тут же появиться на два шага левее, он размазывался в пространстве мутной серой тенью, чтобы снова стать собой на два шага правее, – и бил, бил, бил… Впрочем, ему тоже изрядно доставалось. В первый раз до него дотянулся хвост монстра, оканчивающийся змеиной головой: немыслимо изогнувшись, змея прочертила своими зубами две глубокие борозды поперек пергаментного лица – от виска через щеку и губы. Во второй раз, после утробного звериного рыка и металлического клацанья, прямо под ноги д’Армаль-Доре отлетели два откушенных пальца с кривыми волчьими когтями. Пальцы (виконт готов был поклясться в этом!) были настоящими и принадлежали, вне всякого сомнения, человеку из Фонтенбло – но они не были окровавлены! Более того – через пару мгновений они начали дымиться и в результате рассыпались на две горки праха, сметенного очередным резким движением дерущихся.

Третий раз вызвал наибольшее беспокойство – растущая из хребта козлиная голова проткнула длинным рогом правый бок «мертвеца». Тот едва слышно застонал, движения его ощутимо замедлились, стало видно, что эта рана дымится так же, как раньше – когтистые пальцы. Однако он вытерпел и это, бой с тварью продолжался.

Все, кое-как держащиеся на ногах, подошли ближе к паутинкам, чтобы лучше видеть, и даже раненые англичане пытались приподняться или хотя бы вывернуть шеи так, чтобы иметь возможность следить за ходом битвы. И только тут д’Армаль-Доре вспомнил о черной фигуре, которая все еще стояла в конце коридора и наблюдала за схваткой человека и монстра, сложив на груди руки. Но ведь он тоже – враг! Встрепенувшись, виконт ринулся в его сторону, но был тут же удержан чьей-то железной хваткой.

– Остановитесь, сударь, – прошептал ему в ухо хмурый, вымотанный своим поединком усатый француз. – Когда дерутся Высший вампир и первоуровневый Темный – им лучше не мешать. Себе дороже выйдет.

Меж тем химера наугад махнула мощной лапой – и зацепила-таки когтями камзол противника, потянула под себя, подмяла. Через миг «мертвец» оказался буквально погребен под тушей чудовища, и только гипертрофированные ногти снимали стружку с бронзовых боков. Еще миг – и сцепившиеся тела закувыркались на мраморном полу, да так быстро, что практически полностью слились друг с другом. Грохоча и сыпля искрами, живой (живой ли?) клубок катался по мраморному полу, корежа и дробя плиты, а затем взорвался гигантским пушечным ядром. Виконт, как и все вокруг, рефлекторно прикрылся рукой от яркой вспышки и раскаленных мелких осколков. Однако жужжащее смертоносное крошево приняла на себя паутинка. Когда же темные пятна, скачущие в глазах после вспышки, позволили снова видеть, в центре площадки, ограниченной радужными стенками, остался только один из противников. «Мертвец» в сером с трудом, но все же поднялся на ноги.

Виконт смотрел на него с благоговением и ужасом, теперь он примечал каждую мелочь в облике своего ночного обидчика, каждую деталь: вот втянулись в десны тонкие белые клыки; вот посветлели и практически исчезли две борозды, оставленные на бледном лице змеиными зубами; вот перестал дымиться проткнутый рогом бок, а кисть обзавелась двумя скрюченными ростками, которые постепенно превращались в новые пальцы – взамен тех, откушенных химерой…

И все-таки впечатлений оказалось более чем достаточно – глаза д’Армаль-Доре закатились, и он рухнул там же, где стоял.

* * *

Де Бреку, пошатываясь, выпрямился. Регенерация шла полным ходом, но, Тьма, ты знаешь, сколько сил было потрачено на эту схватку! И шпага после выставления «щитов» – теперь уже просто шпага! И магическая кираса, умело «вшитая» в камзол, истончилась, практически исчезла. И боевой артефакт, заряженный Темным другом, ушел на уничтожение химеры…

Незнакомец в черном с усмешкой склонил голову в издевательски учтивом поклоне. Руки, недавно еще сложенные на груди, начали плести новый знак, и де Бреку подобрался, осознавая, что бо́льшую часть новой атаки ему придется принять на себя, ибо все те, кто сейчас толпится за спиной, не годятся в соперники этому жителю Альбиона ни поодиночке, ни всем скопом. К тому же они тоже измотаны своими поединками… Выдержат ли «щиты»? Выдержит ли он сам?

Чужой Зов шарахнул по Лувру с такой чудовищной силой, что даже барона качнуло. Нет, этот Зов служил отнюдь не для массового приманивания жертв – это был настоящий направленный удар, единственный удар, который сейчас был доступен Беатрис. Да, она почувствовала состояние того, кого сделала вампиром много десятков лет назад, и теперь, сходя с ума от страха за него, неудержимая в своей ярости, спешила на помощь ученику. Спешила – но явно опаздывала. И потому в отчаянии вложила в вампирский Зов все, что имела.

Незнакомец, безусловно, оценил этот чувствительный удар. Разъяренная вампирша, даже если она не Высшая, способна разнести полдворца, а драться за своего ученика она будет до последнего, словно волчица за своего детеныша.

Англичанин заторопился. Он тихонько свистнул, и где-то в коридоре позади него стал слышен гулкий размеренный стук копыт по каменному полу. Де Бреку стиснул зубы: еще одна оживленная химера?! Там, за спиной англичанина, не было «щитов», и значит – ничто не мешало заклинаниям мага достичь цели. Но на сей раз обошлось без чудовищ. Хотя это с какой стороны посмотреть – к незнакомцу рысью подскакала конная статуя. Высеченный умелым скульптором мраморный всадник (наверняка какой-нибудь из полководцев прошлого) проворно спрыгнул и подставил плечо, уступая англичанину свое место в седле. Тот, глядя де Бреку в глаза, сделал приглашающий жест и вскочил на белоснежного каменного коня. Барон вздохнул и, принимая приглашение, ушел на первый слой Сумрака, одновременно начиная трансформацию.

На первом слое противник оброс такими же белыми, в цвет жеребца, доспехами; широкополую шляпу сменил массивный шлем с закрытым забралом; шпага, вынутая из ножен, превратилась в тяжелый двуручный меч. Доспех облизывали черные сполохи, по мечу бежали бесконечные символы Тьмы, из ноздрей коня валил дым.

Однако и де Бреку был уже в своем сумеречном облике, и не всякий рискнул бы мериться силами с гигантским нетопырем, зависшим в нескольких локтях от пола. Многочисленные шипы в палец длиной, костяные крючки, бритвенно-острые клыки и когти, способные раздирать металл, неразбавленная ярость в крошечных сверкающих глазках, полная сосредоточенность и готовность к рывку – лишь огромные перепончатые крылья плавно и бесшумно двигаются вверх-вниз, удерживая кровососа на весу в сером тумане Сумрака.

И тем не менее этой схватке не суждено было состояться именно сейчас и именно здесь: оба почувствовали, как почти одновременно в галерее открылось сразу два портала – Темный и Светлый. Коннетабли Дневного и Ночного Дозоров пожаловали в Лувр.