Во-первых, чета де Шеврез воссоединилась в Париже. Если быть точным, принц Клод Лотарингский практически все время оставался в столице, в своем роскошном дворце на улице Сен-Тома-дю-Лувр, поскольку неприязнь Людовика XIII и старания кардинала Ришелье на него не распространялись. Зато Мари де Роган, герцогиня де Шеврез, получила прекрасный повод покинуть замок Дампьер и наконец-то встретиться со своей царственной подругой.

Поводом этим стало предстоящее обручение per procura: как уже говорилось ранее, принц Уэльский при выборе доверенного лица на грядущей церемонии остановился на своем французском кузене – Клоде Лотарингском. Разумеется, герцогиня де Шеврез как супруга теперь уже официального представителя жениха тут же воспользовалась шансом вернуться в Париж.

Во-вторых, пожаловали официальные посланники – уже знакомые при французском дворе граф Карлайл и граф Холланд. Именно они зимой от имени Якоба и Карла Стюартов обсуждали с Людовиком и Ришелье условия брачного договора. Конечно, все ожидали приезда первого министра Англии, но Бэкингем до окончания траурных мероприятий не планировал покидать Лондон. Впрочем, и оба прибывших посланника были людьми весьма интересными.

Генри Рич, граф Холланд, происходил из древнейшего рода Уорвиков. Однако он был вторым сыном в семье и потому не мог наследовать от отца титул лорда Уорвика. Это значило, что высокого положения в обществе ему приходилось добиваться не за счет имени, а за счет ума и проворства. Несколько лет назад старый король Якоб, чья любовь к мужчинам ни для кого не была секретом, начал настойчиво добиваться взаимности графа, а уж какие привилегии сулило разделенное чувство монарха – даже говорить не стоит. Граф, став новым фаворитом Якоба, одним махом мог бы решить все свои проблемы. Однако, к его чести, Генри Рич остался непреклонен. Король продолжал оказывать Холланду знаки внимания, и это не могло не раздражать герцога Бэкингема, который крайне ревностно относился к своему исключительному положению. Именно Бэкингем, дабы избавиться от соперника в лице графа, отправил его зимой во Францию. Он прекрасно понимал, что переговоры о браке между католичкой и протестантом будут тяжелыми и долгими, но ему было как раз на руку, если бы обсуждение всех пунктов договора затянулось на месяцы и годы.

Джеймс Хэй тоже был включен в состав зимней делегации не просто так: любвеобильному Бэкингему не терпелось залезть в постель к жене графа, прелестной Люси Хэй, графине Карлайл. Что, кстати говоря, и произошло, пока Джеймс отсутствовал в Англии.

Таким образом, первый министр одним своим выстрелом убил сразу двух зайцев: избавился и от конкурента, и от мужа своей любовницы, причем избавился, как ему казалось, на длительный срок. Но тут он прогадал: Холланд и Карлайл справились с поручением довольно быстро. И справились блестяще, если не считать наличия в договоре кое-каких сомнительных пунктов. Но в этом не было их вины: Ришелье оказался непреклонен в некоторых вопросах, а Якоб и Карл Стюарты в итоге подписали договор в том виде, в котором он и пребывал ныне в тайнике под бюро кардинала.

Разумеется, прибывших из Англии высоких гостей принял у себя во дворце принц Клод Лотарингский; здесь они в итоге и разместились на все дни подготовки и празднования. Чем, кстати говоря, не преминула воспользоваться хозяйка дома: о ее интрижке с графом Холландом довольно быстро стало известно практически всем, кроме бедного Шевреза.

Ну и наконец – восьмого мая 1625 года состоялась помолвка принцессы Генриетты-Марии Французской и принца Карла Уэльского.

Король Людовик XIII был сильно болен, поэтому не могло быть и речи о том, чтобы провести церемонию в тронном зале. Вместо этого кровать в его спальне заменили на большое кресло; рядом, под тем же балдахином, поставили несколько кресел поменьше. Здесь не было места посторонним, поэтому де Бреку пришлось остаться снаружи и наблюдать за происходящим сквозь Сумрак.

Сначала свои места заняли обе королевы – одна в черном, другая в алом. Вместе с ними в спальню вошла миленькая хрупкая Генриетта в серебристом платье с вышитыми на нем золотыми лилиями.

Напротив королевского семейства расположились английские послы и герцог де Шеврез. Чуть в стороне находились государственный секретарь, Ришелье и кардинал Ларошфуко.

Наконец в комнате появился изможденный болезнью король, сел в кресло и жестом показал, что можно начинать.

Сперва секретарь зачитал брачный договор и огласил сумму приданого – восемьсот тысяч экю. Затем де Шеврез предоставил собравшимся письменное разрешение на этот брак папы римского, которое выхлопотала для дочери Мария Медичи. После этого герцог занял место рядом с принцессой, и кардинал Ларошфуко приступил к обручению по протоколу per procura.

Теперь осталось лишь провести церемонию венчания в соборе Парижской Богоматери, а вернее, перед собором, поскольку протестанты не могли быть допущены в католический храм.

До торжества оставалось три дня.

* * *

После апрельского нападения внутри Лувра парижские Дозоры ожидали, что в ближайшие дни последует еще не одна provocatio: если существует некто, способный нанять такое количество Иных для нападения на королевскую резиденцию, он не остановится в одном шаге от цели. А цель у злоумышленника, разумеется, во что бы то ни стало расстроить церемонию венчания Генриетты и Карла.

Дежурные караулы находились в постоянном движении, неустанно, по нескольку раз проверяя все помещения дворца – жилые покои, коридоры, мастерские, тайные ходы и подвалы. Усиленные патрули днем и ночью сновали вокруг Лувра и по улицам города, заглядывая на постоялые дворы и в трактиры. Произошло даже несколько стычек: королевским мушкетерам, этим дьяволам на службе его величества, пришлось не по нраву, что кто-то останавливает их посреди улицы для проверки.

Но не только в казармах Дозоров царил переполох, люди кардинала также не знали сна и отдыха. Рошфор, которому де Бреку, не вдаваясь в подробности, рассказал о пресеченной попытке выкрасть договор из кабинета Ришелье, внезапно решил, что в этом есть и его вина. Да, в тот самый момент он находился в Бастилии из-за несправедливых обвинений барона де Купе, однако всю неделю накануне ареста он вылавливал шпионов по всему Парижу. И раз кто-то проник во дворец – значит, Рошфор плохо справился с поручением своего благодетеля. К тому же кто-то пустил слух, что Джордж Вильерс, герцог Бэкингем, был замечен на улице Лагарп – английскому министру было свойственно путешествовать инкогнито и появляться внезапно. В связи с этим конюший кардинала развил чрезвычайно бурную деятельность, пытаясь таким образом оправдаться в первую очередь перед самим собой и собственной совестью.

В один из вечеров он попросил помощи де Бреку и его отряда, и барон не смог отказать молодому человеку. Тем более что его доводы были вполне логичными.