областям жизни применять принципы свободного рынка крайне трудно – или вообще невозможно. Лучше всего капитализм работает с относительно прямыми рыночными сделками в условиях максимальной открытости и конкуренции. Задача управления тюрьмой не соответствует ни одному из этих критериев.

Но даже в случае прямых транзакций капиталистический подход буксует, если не соблюдаются остальные условия. Открытость и конкуренция совершенно необходимы. В их отсутствие или при их ослаблении бизнес перестает подвергаться давлению, вынуждающему предлагать товары и услуги лучшего качества, и компании начинают почивать на лаврах. Их единственной целью неизбежно становится получение прибыли любыми способами. На открытом рынке действуют силы внешнего давления, влияющие на баланс между прибылью и качеством услуг, размером инвестиций и т. п. На закрытом, монополистическом рынке ничего подобного нет. Неудивительно, что американский инвестор Уоррен Баффетт активно интересуется тем, что он называет «будками сбора дорожной пошлины», – то есть компаниями, полностью контролирующими тот или иной сектор.

Самый яркий пример – водоснабжение. Независимо от того, находятся ли услуги по водоснабжению в государственном (как некогда было в Великобритании) или в частном ведении, очевидно, что в каждом регионе их поставщиком может выступать лишь одна компания, а значит, в этой сфере нет конкуренции. Разумеется, если частный поставщик будет оказывать услуги плохо, он лишится лицензии, но это не отменяет того факта, что в повседневном режиме этот сектор не может быть конкурентным. Если вы живете в Йорке, вы волей-неволей вынуждены пользоваться услугами водоснабжающей компании Yorkshire Water.

Когда в 1989 году британская отрасль водоснабжения была приватизирована, это объяснялось необходимостью крупных инвестиций. Многие водопроводные трубы и канализационные сети были проложены еще в викторианскую эпоху и находились в ужасном состоянии. Срочно требовалась их модернизация.

С момента приватизации прошло три десятка лет, но положение не особо улучшилось. Опасения по поводу инфраструктуры и услуг не исчезли. Планирование водоснабжения на период низкого количества осадков часто оставляет желать лучшего. В трубах постоянно обнаруживаются протечки (по данным регулирующей организации Ofwat, четверть объема воды, поступающей в лондонский водопровод, не доходит до конечного потребителя). То и дело случаются прорывы труб (после заморозков в марте 2018 года на протяжении нескольких дней около 20 тысяч домов в Лондоне оставались без воды). Периодически возникают проблемы с загрязнением вод. Так, в 2017 году компанию Thames Water оштрафовали на 20 млн фунтов за неоднократный сброс неочищенных или плохо очищенных сточных вод в Темзу и ее притоки. Пытаясь оправдаться, Thames Water обычно заявляет, что вынуждена эксплуатировать устаревшую систему водоснабжения и канализации (38 % этих сетей проложены до 1930 года). Но спустя три десятка лет после приватизации это объяснение звучит неубедительно. Если бы системой по-прежнему управляло государство, сторонники приватизации наверняка не приняли бы этот аргумент.

Не похоже, чтобы приватизация водоснабжения обеспечила лучшее качество услуг. Кроме того, нет уверенности в том, что она гарантирует лучшее соотношение цены и качества. Финансовая сторона работы в этой отрасли непрозрачна: шесть из девяти водоснабжающих компаний Англии не представлены на фондовом рынке и потому не обязаны публиковать свою финансовую отчетность. Судя по всему, прибыли в этом секторе создаются во многом за счет накопления долгов. В статье, опубликованной в еженедельном журнале Spectator, Ник Коэн с возмущением пишет: «По данным исследователей из Гринвичского университета, за прошедшее десятилетие эти девять компаний получили в общей сложности 18,8 млрд фунтов чистой прибыли. Они и не подумали вложить эти средства в модернизацию системы водоснабжения, зато выплатили дивиденды в размере 18,1 млрд фунтов и набрали кредитов на сумму 42 млрд фунтов, которые в итоге лягут на плечи конечных потребителей». Нет необходимости добавлять, что топ-менеджеры этих компаний получают астрономические компенсации. Если кому-то нужно убедительное доказательство опасности частных монополий, то это оно и есть.

Не улучшает ситуацию и то обстоятельство, что вода представляет собой монопольный ресурс, а владельцы водоснабжающих организаций зачастую находятся далеко за пределами страны. Компания Northumbrian Water принадлежит гонконгской Cheung Kong Infrastructure Holdings. Компания Wessex Water – малайзийской YTL Corporation. Компанией Thames Water владел консорциум во главе с австралийской Macquarie Group, которая в итоге продала свою долю канадскому пенсионному фонду OMERS и Кувейтскому инвестиционному фонду, предварительно повесив на Thames Water свои долги на сумму 2 млрд фунтов. Это едва ли говорит об ответственности бизнеса перед местными потребителями.

Проблемы возникают и в тех отраслях, для которых монополизация не столь характерна. Если потребители газа и электричества недовольны качеством предоставляемых услуг, они, по крайней мере, могут выбрать другого поставщика, что – теоретически – привносит на рынок элемент конкуренции. Но возможность выбора слишком мала, чтобы в этой отрасли сформировался конкурентный рынок в полном смысле слова. Поскольку подобные услуги относятся к жизненно важным, никто не позволит компании обанкротиться, даже если ею плохо управляют. Кроме того, нельзя допустить, чтобы все огромные издержки, связанные с поставкой энергии, несли исключительно компании, потому что в итоге они переложат их на плечи потребителей, которым услуги станут не по карману. Если же компании возьмут все издержки на себя, они останутся без прибыли. В связи с этим стоит вспомнить о колоссальной стоимости вывода из эксплуатации старых британских АЭС и о том, что эти работы растянутся на много лет. Только вывод из эксплуатации «Селлафилда», «Колдер-Холла» и «Уиндскейла» по официальным оценкам обойдется как минимум в 117 млрд фунтов.

Аналогичные проблемы наблюдаются и с транспортной инфраструктурой Великобритании – автомобильными и железными дорогами, мостами и т. п. Всем известно, насколько огромны затраты на их строительство и поддержание в рабочем состоянии по сравнению с возможной прибылью от реализации проекта. Поэтому на практике редко удавалось привлечь в эту сферу частный бизнес, особенно на долгосрочной основе. В XVIII и XIX веках предпринимались попытки модернизировать британские дороги за счет введения в строй приблизительно 30 тысяч миль платных шоссе, финансируемых частным капиталом, но из-за конкуренции со стороны железнодорожного транспорта бизнес в итоге уступил место государственному управлению. У частных владельцев железных дорог, в свою очередь, серьезные экономические трудности начались с ростом популярности автомобилей (о чем часто забывают сторонники приватизации), и снова в ситуацию пришлось вмешаться государству.

Апологеты частного предпринимательства, конечно, укажут на туннель под Ла-Маншем как на пример грандиозного инженерно-строительного проекта, реализованного частным капиталом. Но даже если оставить в стороне тот факт, что, как и многие государственные проекты, он не уложился в рамки запланированного бюджета и что пришлось пересматривать сроки выплаты долга, необходимо помнить, что реальную прибыль туннель начал приносить лишь через 26 лет после завершения строительства. Да, это триумф инженерного дела – но далеко не самая удачная финансовая модель для будущих