же!

Сун Юньхао ошибся: мозоли у юноши были, но явно не от меча.

Духовные силы, пусть и невеликие, имелись. Обзаведись он мечом, то с трудом всё же поднялся бы в воздух, но пролетел бы в лучшем случае не больше одного ли. Вот на талисманы духовных сил хватало — в сочетании с могуществом самого знака, он, пожалуй, и впрямь сумел бы отогнать ожившую леопардовую шкуру, если бы вывел что-то посложнее обычного «грома» и «света».

— У тебя есть золотое ядро. Ты из мелкого клана? Или из бродячих заклинателей?

— Можно и так сказать. Понимаете, мы с наставником долго жили в уединении — я только недавно спустился с горы.

— Имя?

— Чжан Вэйдэ.

— Наставника!

— Чжан Шэнь. Я сирота; наставник дал мне своё имя…

— Не знаю такого.

— В Поднебесной много Чжанов, — Чжан Вэйдэ отнял руку.

— И на какой горе вы жили?

— Даньсюнь. Вы столько вопросов задаёте, будто вы из уголовного приказа, а сами не спешите назваться.

— Меня зовут Сун Юньхао. Младший господин Лю нанял меня прошлым вечером, чтобы забрать тело брата.

Сун Юньхао не собирался лгать. Он вообще не любил лгать без самой крайней на то необходимости. А уж что касается его имени, то оно, если только не ступать на территории нескольких крупных кланов, было никому не известно, да и там, если честно, наверняка начало забываться к концу третьего года.

Чжан Вэйдэ даже глазом не моргнул, когда услышал имя.

Сун Юньхао спросил сухо:

— Что ты тут делаешь?

— Вот, я же сказал: как в уголовном приказе!.. Я просто не могу отсюда выйти. Бегом можно было бы попробовать, но я не убегу далеко.

— Мне интереснее знать, зачем ты сюда вошёл.

Чжан Вэйдэ пробурчал обиженно:

— Я вас, между прочим, спас.

Сун Юньхао и хотел бы прекратить допрос из благодарности, но жизнь научила его не доверять незнакомцам в местах, битком набитых нечистью, даже если незнакомцы на вид совершенно человекоподобны. Даже если они пытаются помочь.

— Моё спасение — совсем другое дело. За это я верну тебе долг.

— Не нужны мне ваши долги. Ну, если только деньги. Мне надо сапоги купить.

Чжан Вэйдэ выставил здоровую ногу, обутую во что-то вроде домашней туфли. Далеко он в такой обуви не уйдёт, даже если вылечит хромоту.

Больную ногу он опасливо прятал под длинной полой.

— И вы мне тоже солгали про раны, — звенящим голосом прибавил Чжан Вэйдэ с такой обидой, что Сун Юньхао наконец-то почти совершенно уверовал в его человеческую природу.

Девица снаружи завела глумливо, с удвоенной силой:

— Сосны на горах растут,

В топях ирисы цветут!

— Хорошо, — сказал Сун Юньхао. — Я отдам тебе деньги. Все тридцать лянов. Если они у меня будут. Или хоть пятнадцать.

Он шагнул к дверям.

— Вы куда? — Чжан Вэйдэ дёрнулся, чуть только не схватил его за локоть, но в последний миг удержался.

— Искать Гунпин. У меня не получается её призвать.

— Нельзя. На дворе слишком опасно ночью.

— Если я умру — сожги труп. Если получится. А без оружия и в доме опасно.

— Нет. В доме мы как-нибудь пересидим. Эту комнату я обвешал талисманами. И потом…

— Так что, в самом доме нет мертвецов?

— Ну… в кабинете нет. Главный зал разнесли, но сейчас там, кажется, пусто. В спальню я боюсь заходить.

— А эта тварь на крыше?

Чжан Вэйдэ рассмеялся.

— Просто лисица. Ну её. Она вечно только поёт, да ещё ругается иногда. Я бы тоже ругался, если бы застрял на ветру под дождём.

— Тут есть сильные демоны? По-настоящему сильные?

Чжан Вэйдэ прикусил губу.

— Только что в саду, — проговорил Сун Юньхао медленно, — я всё время думал о смерти. Слишком тёмная аура здесь. Это не от лисицы — они не любят тоску, и уж конечно, не от нескольких убитых слуг. Это тварь посильнее. Она сомнёт твои талисманы, как детскую игрушку.

— Всё равно ночью в сад нельзя, — Чжан Вэйдэ чуть не плакал. — Утром… утром вы сможете попробовать прорваться. Вы тоже сильный.

Сун Юньхао покосился на наглухо закрытые ставни — на них почти не осталось пустого места, сплошь хаотично исписанная измятая бумага. Отчаянно хотелось вдохнуть влажного холодного воздуху. Он рванул воротник.

— Мне не нужны ваши деньги, — зашептал Чжан Вэйдэ. — Просто… заберите меня тоже…

— Ты же сказал, нужно бежать. Даже если я верну клинок, я не справлюсь со всеми. Ты сможешь завтра хотя бы быстро идти?

— Да.

— Что у тебя с ногой?

— Подвернул.

— Зачем ты даже сейчас врёшь?

— Лучше не говорить о плохом. Не верить в плохое. Мне это всегда помогало.

— Ты просто глупый сопляк.

Сун Юньхао схватил его за плечи — Чжан Вэйдэ только слабо трепыхнулся — и усадил на возвышении возле стола, где валялась подушка.

— Негодяй! — заорала девица. — Все вы — подлое ворьё! Верните мою яшму!

Что-то загрохотало по крыше.

«Яблоки, — подумал Сун Юньхао и чуть не рассмеялся от этой мысли, — она швыряется яблоками. Я служил великому ордену, а теперь слушаю завравшегося сопляка и полоумную лисицу».

— Вытяни ногу, — сказал он Чжан Вэйдэ. Тот спрятал лицо, будто ждал удара. — Да живее!

Сун Юньхао задрал полу его халата, стянул чулок с бурым кровавым пятном. Нога чуть выше щиколотки раздулась вдвое; сама рана была невелика, но тоже распухла и воняла скверно. Хорошо хоть, духовных сил Чжан Вэйдэ хватало на то, чтобы остановить лихорадку.

Следов когтей Сун Юньхао не увидел.

— Это что? — спросил он. — Что за тварь тебя кусала?

— Не знаю, — с трудом выговорил Чжан Вэйдэ. — Многоножка какая-то с рогами.

— С красной полосой на голове?

— Темно было, какая ещё полоса… Я спалил эту мерзость талисманом.

Его духовных сил не хватало даже на то, чтобы в темноте разбирать цвета без фонаря, — и всё-таки он зачем-то сюда полез. Или все в семнадцать лет идиоты, просто потом забывают об этом, если выживут? Сун Юньхао совсем себя не помнил в семнадцать лет.

— Брат Сун, слушай… — Чжан Вэйдэ раскачивался на своей подушке из стороны в сторону.

— Когда я разрешал называть себя братом?

— Молодой господин Сун, простите! Когда я умру, можно мой труп тоже сжечь?

— Яд кровавых многоножек не убьёт человека, болван. Хотя грязная рана может.

Он растёр по ладоням обеззараживающий порошок, надеясь, что это избавит от трупного яда и тёмной ци, и поместил ладонь над нарывом.

Глядя на слабый свет между его пальцами, Чжан Вэйдэ спросил с облегчением:

— Рану можно вылечить одной духовной силой? Молодой господин Сун правда очень силён!

— Это чтобы яд не распространялся. Погоди,