клинок. Не из великих, что весь цзянху знает по именам, но на несколько уровней выше обыкновенных мечей бродячих заклинателей.

Девочка в тёплом плаще с капюшоном — едва ли дочь, скорее младшая сестра — тоже глянула на Сун Юньхао украдкой и тут же уткнулась в тарелку.

— Не слыхали вы про нечисть с такими повадками? — спросил слуга. — Вот молодая госпожа говорит, что не слышала.

Служаночка А-Ли, резво подлетевшая с подносом, прошептала, понизив голос.

— А ещё говорят — ни кровинки в телах не осталось.

Ей там сколько — тринадцать, четырнадцать? Может, немногим старше убитых.

— Нашли о чём сплетничать, — сказал Сун Юньхао угрюмо и отобрал поднос. — Не тревожьте мёртвых.

— Да ведь их и похоронить не смогли! — заорал слуга ему в спину, когда Сун Юньхао уже зашагал к лестнице. — Тела ночью опять пропали!

— Сами ушли, — пробормотал Сун Юньхао сквозь зубы. — Без костей. Идиот.

Молодая женщина сложила руки в приветствии, когда он проходил мимо стола.

— Доброго вечера собрату-заклинателю.

Сун Юньхао неловко кивнул:

— И вам того же.

Её походная одежда была совершенно мужской — исключительно для удобства, потому что в остальном она нисколько не собиралась притворяться мужчиной. Широкие скулы, ясные светлые глаза. В ушах покачивались круглые серёжки.

На ножнах меча сплетались рогами олени.

— Надеюсь, ваш брат поправляется! — крикнула вслед А-Ли.

— Брат? А, да…

— Имбирь ему очень нужен!

Сапоги ему нужны. И крепкий плащ на зиму, как у той девочки. И пожалуй, киноварь, чтобы он перестал расковыривать рану на ноге или ещё какими глупостями заниматься, пальцы там, например, себе прокусывать, чтобы добыть кровь на талисманы.

Сун Юньхао перекинул поднос в левую руку и с грохотом захлопнул дверь.

— Ты из-за сплетней сердишься? — спросил Чжан Вэйдэ осторожно.

— Ты подслушиваешь?

— Зачем? У Да на весь дом орёт. Это мне?

Чжан Вэйдэ обхватил чашку обеими ладонями и утащил в свой уголок, где часами сидел за низким столиком возле жаровни и что-то увлечённо выискивал в маленькой растрёпанной книжице.

Он болел так покорно, что Сун Юньхао всё время ждал подвоха. Но нет — ни единой жалобы, ни возражений.

«Человек с золотым ядром вообще не должен простужаться, — сказал ему Сун Юньхао в первый день, и Чжан Вэйдэ, кашляя в платок, виновато улыбнулся. — Нужно совершенствоваться упорнее».

«Да, наставник тоже так говорил».

«Ни разу в жизни не видел заклинателя, который умер от чахотки», — Сун Юньхао гневно припечатал кулаком спинку кровати.

«Брат Сун, почему тебе вообще пришло в голову, что у меня может быть чахотка? Это просто кашель. И немного насморк».

Чжан Вэйдэ безропотно пил отвары и мазал нос какой-то ядовитой гадостью, которую Сун Юньхао подсунули в аптеке. Сун Юньхао потом нечаянно ткнул в эту мазь пальцем, почувствовал, что палец вот-вот обуглится, и вышвырнул коробочку в окно, но Чжан Вэйдэ до того успел две ночи с ней вытерпеть.

Вообще ночью он был до невозможности тих — поначалу слегка кашлял, но, стоило ему устроиться поудобнее в постели и пригреться, больше от него не доносилось ни звука. Он не вставал в уборную, не наливал воды из чайника, даже на другой бок не поворачивался. Сун Юньхао, ночевавший на матрасе на полу, порою перед сном даже тревожно вслушивался в тишину, пытаясь уловить дыхание.

Днём Чжан Вэйдэ хотя бы болтал.

— Ты её видел, да? Заклинательницу?

Сун Юньхао кивнул.

Чжан Вэйдэ спрятал свою книжицу за пазуху и подпёр, как любил делать, щёку ладонью.

— Ты её знаешь?

— Думаешь, я знаю всех в цзянху? Нет, конечно.

— У неё роскошный меч.

— Ну уж не роскошный. Ты зачем выходил из комнаты?

— Поразмяться. Смотри, — Чжан Вэйдэ вытянул ногу, — я уже почти не хромаю. Они приехали в Хугуан из уездной столицы.

— И это успел разузнать!

— Это всё. Я думал, ты ещё что-нибудь расскажешь.

— Что мне за дело до них! Ну, сёстры странствуют. Какая мне разница…

— Они, знаешь, такие же сёстры, как мы братья.

— С чего ты взял?

— Она называла девочку «барышня Сяо».

На лестнице громко закашлялся ребёнок.

Чжан Вэйдэ удивительно резво выскочил из комнаты — пришлось тащиться за ним.

Девчушка кашляла, вцепившись в перила второго этажа: видно, подъём дался ей тяжко. Молодая заклинательница, присев рядом, гладила её по спине.

— Барышня, — лицо Чжан Вэйдэ озарилось светлой юной улыбкой — едва ли он мог сейчас кого напугать, но девочка выпустила перила и скользнула за спину заклинательницы. Сун Юньхао на всякий случай решил даже порог комнаты не переступать. — Позволите, я поделюсь с вами рецептом? Я тоже ужасно кашлял несколько дней кряду, но отвар мне очень помог.

— Благодарю за участие, — сказала заклинательница глухо. — Только средства от простуды тут не помогут — это давняя болезнь…

Она ещё раз признательно кивнула и, бережно взяв девочку за руку, прошла в комнату через дверь от той, что снял Сун Юньхао.

Чжан Вэйдэ обернулся и со значением высоко вздёрнул брови. Сун Юньхао спросил устало:

— Что ты обезьянничаешь?

— Думаешь, это болезнь?

— Болезнь удушья не редкость. Тут бы иглоукалывание, чтобы мокроту вывести.

— Ты, брат Сун, слишком уж любишь втыкать в окружающих острые предметы, — засмеялся Чжан Вэйдэ и возвратился в комнату, бросив через плечо: — На девочке след тёмной ци.

Сун Юньхао остался стоять в дверях, скрестив руки на груди. Смутное чувство тревоги грызло всё сильнее. Сколько бы Чжан Вэйдэ ни кривлялся, он прав: след был — пусть слабый, неотчётливый. Возможно, остался на одеждах заклинательницы: в дороге сложно провести все нужные обряды.

Тихонько скрипнула дверь.

Заклинательница вышла наружу и позвала, перегнувшись через перила, А-Ли, чтобы принесла горячей воды, потом повернулась к Сун Юньхао.

— Сун-сюн, — сказала она с лёгкой запинкой, точно не была уверена, как к нему обращаться.

— Мы знакомы?

— Ты выиграл третье место на состязаниях союза Горы Треножника.

— Я проиграл, — сказал Сун Юньхао с усмешкой.

— Ты победил в бою за третье место. Вот второе место — это поражение.

Сун Юньхао был уверен, что не вспомнит её. Только раз он и участвовал в состязаниях — шесть лет тому назад, целую жизнь назад, и девиц из других орденов не разглядывал, кроме двух, что прошли в последнюю десятку. Эта тогда была ещё девочкой-подростком и сидела, должно быть, среди зрителей.

Она поддёрнула повыше шарф, сказала тише, чем следует, если хочешь, чтобы твоё имя запомнилось:

— Ло Мэнсюэ.

— Ло-шимэй, — повторил он, решив, что она этого ждёт: слишком напряжённо она всматривалась в его лицо, слишком тревожно кусала губы.

Это не женское кокетство — впрочем, Сун Юньхао плохо разбирался в