перелистывала страницы с красочными картинками и минимума текста, а сама из-под лба рассматривала других воспитанниц. Луиза расчёсывала длинные русые волосы Анны, параллельно о чем-то болтая; Лилия, как обычно, была погружена в домашнее задание, а Амелия мазала лицо кремом, улыбаясь отражению в зеркале и хваля саму себя; потом я перевела взгляд на часовой шкаф — вот-вот пробьют десять вечера, а Шарлотты нет. Рыжеволосая бестия сбегает с академии каждый день, но к семи или максимум восьми возвращается. Скоро обход, миссис Клин будет проверять все ли на месте, но что мне ответить, когда она не обнаружит Шарлотту?! Должна ли я прикрыть подругу или лучше сказать правду и пусть её ищут, а то мало ли что случилось?

— Розалия, а где Шарлотта? — побеспокоилась и Амелия.

— Ладно уж сбегает, но надо знать меру, — подхватила Анна.

Я могла лишь только разводить руками.

— Знаешь, а тебя тоже сейчас не видно после занятий, — заметила Амелия, убирая зеркальце в туалетный столик.

— Я занимаюсь уроками в тихом безлюдном месте, — ответила ей и приблизила книгу, мол вся погружена в чтение.

— Может сбегает? — засмеялась Луиза, оборачиваясь через плечо к Амелии. — Уже ведь однажды было, — теперь ко мне.

«Она что-то знает?», — всплыло первым в мыслях, но потом помотала головой, отрицая, ведь такого не может быть, я всегда очень осторожна.

— Было, — уверенным голосом согласилась я, убирая книгу в сторону, — и мой опыт показал, что так делать не нужно.

Нас учат в академии, что вранье, даже совсем маленькое, очерняет душу, а соврав единожды — ты соврешь еще раз, а за таким вроде маленьким грехом, придут и другие. Остановиться потом невозможно. Ты чувствуешь черноту, которая пронизывает душу: она скребется в солнечном сплетении, сжимает грудную клетку и мешает спать. Избавиться от таких терзаний поможет только правда.

Я соврала Луизе и давно вру учителям, сначала меня это терзало, а сейчас ничего. Более того, могу врать, глядя в глаза, а потом совершенно спокойно спать. Иногда я об этом, конечно, задумываюсь и становится не по себе, даже заставляю себя убедить прекратить встречи с графом, но наступает новый день, в небе поднимается солнце, и я снова рвусь к нему — замкнутый круг.

— И как тебе город? — Амелия легла на живот и подбородком оперлась на руку.

Мир за стеной для нас всех загадка. В Благонравную академию мы попадаем кто в шесть, кто в семь лет и детские воспоминания со временем стираются. Живем в своем строгом сером мире, где каждый день диктуют новые правила поведения, этикета и манер; указывают, что мы должны, а что нет; после, как мантру, повторяют главное: «Вы должны быть покорны».

Воспитанницы академии очень ценятся, а каждая из нас априори станет супругой успешного человека. Супругой анкора — редко, потомки драконов сейчас стараются не брать в жены человеческих женщин, дабы не портить кровь и сохранить магические силы, поэтому вступают в брак только с представительницами своей расы, к слову, у них также есть подобная академия.

Я не успела ответить Амелии, потому что в этот момент, громко раскрыв двери, в спальню зашли миссис Лоу и миссис Клин, держа за предплечья растрепанную Шарлотту. Мы все подскочили, девочки начали перешептываться и разглядывать их, Шарлотта прятала глаза и кусала губы.

— Бессовестная! — воскликнула директриса и одновременно с миссис Клин толкнули её в комнату.

Шарлотта не удержалась на ногах и упала. Рыжие пряди скрывали лицо, но я все равно могла разглядеть слезы. Я хотела ринуться к ней, но Амелия меня остановила.

— Наглая девица! — кривя губы добавила на тон ниже миссис Клин и сложила руки на груди.

— Завтра утром пойдешь к лекарю, Шарлотта. Надеюсь, блуд не завладел твоим разумом, и ты не поддалась искушению, как грязная девица из борделя. Если же окажешься нечиста, тотчас покинешь Благонравную академию! — последнее предложение миссис Лоу буквально прокричала, потом подняла свои очи на нас, прошлась подозрительным взглядом и почему-то задержалась им дольше всего на мне; я напрягла плечи, нахмурилась в ожидании ее слов, но директриса так ничего и не сказала, просто выдохнула, а затем направилась к выходу, показывая кивком миссис Клин следовать за ней.

Когда педагоги ушли, я первая ринулась к подруге:

— Шарлотта, как ты?

Она запрокинула рыжие локоны назад, заплаканными глазами посмотрела в обеспокоенные мои, а потом обняла, я обняла в ответ, похлопывая девушку легонько по лопатке, прося успокоится.

— Что с тобой случилось? — спросила Луиза.

— И почему в таком виде? — добавила Анна.

Выглядела Шарлотта и правда плохо: платье мятое и частично порвано, корсетного шнура нет, поэтому плохо держится и хрупкие плечи девушки оголены; на ее ключицах и шеи синие пятна, волосы растрепаны и запутаны.

— Тебя побили-и? — тревожно протянула Амелия, садясь по другую сторону от нас.

— Думаю, нам пора с вами прощаться, девочки, — Шарлотта отодвинулась от меня, а затем провела по всем нам грустными глазами, но нежной улыбкой. — Завтра лекарь осмотрит меня на целомудрие и… мне скажут покинуть стены академии.

— Осмотрят, ничего страшного, но… — я вдруг запнулась, осмысленнее пришло не сразу, — погоди… — прожигаю её вопросительным взглядом, Шарлотта кивает.

Качаю отрицательно головой — ну нет! — такого просто не может быть. Анна ахнула и сразу же прикрыла рот ладонью, Амелия покраснела и только Луиза всё-таки спросила:

— У тебя было…«это»?

Шарлотта сжала губы и, прикрывая глаза, кивнула.

— Как так случилось? — прошептала я, а Лилия одновременно со мной, но с любопытством в голосе спросила:

— Понравилось?

Мы дружно покосились на шатенку с каре, та захлопала пушистыми ресницами и с искренним удивлением выкрикнула: «Что-о?».

«Это»— запрещенная тема, мы об «этом» говорим мало, шёпотом и со смущенностью; в академии есть специальный предмет, называется «Сексуальное воспитание», там нам рассказывают, как мы должны вести с мужем, а потом все плавно переходит к главной сути — рождение детей. Мы, женщины, должны рожать, много и желательно только сыновей. И заниматься «этим» должны только, чтобы забеременеть, а потом родить! Лично меня перспектива вечной беременной радовала не особо, но это мой долг, да и потом, состояние беременности — очень почетно!

— Знаете, девочки, а я не жалею! — вздохнула Шарлотта. — Я полюбила и отдала честь любимому. Пусть меня выгонят, просто уйду к нему.

— Неужели нельзя было подождать? Нам тут всем по восемнадцать, доучиться в академии осталось всего лишь месяц. Выпустилась бы, вышла бы замуж и всё, — решила высказать свою точку зрения, которая, по-моему мнению, правильная, но Шарлотта лишь махнула рукой и задала вопрос в лоб:

— Ты любила когда-нибудь?

Задумалась.

— Поэтому