– Прекрасно, – не испугался портье, – у нас ис обезьянами приходят, и с плюшевыми игрушками, и вообще, кто с чем и с кемхочет.

– Вот счастье-то! – воскликнула я.

– Рады служить и исполнять любыенетрадиционные желания клиентов, – заверил служащий.

И только тут до меня дошло, для каких целейснимают номера с той самой почасовой оплатой, о которой говорил администратор.Решив, что мне наплевать на имидж зоофилки, я хотела уже спросить адресрайского местечка, но тут парень проявил любопытство:

– А порода у ваших товарищей какая?

– Мопсы, – сообщила я, – маленькие такие. Ещедворняжка и стафф.

Если честно, то я немного приврала: нашамопсиха Феня весит шестнадцать кило, за что и получила дома кличку «Феня – дочьоленя» и «Феня полтюленя», а Капа разъелась до состояния поросенка крупногоразмера.

– Стафф – это стаффордширский терьер? –насторожился портье.

– Да, – неохотно подтвердила я. – Рейчел –интеллигентная девочка, ласковая, тихая, просто бабочка.

– Исключено! – отрезал администратор. –Пес-убийца сожрет всех наших клиентов. Нет, и точка! Даже за почасовую оплату.

В ухо полетели частые гудки, я поглядела налучезарно улыбающуюся Рейчел и сказала:

– С тобой даже в бордель не пускают! Вот ужунижение!

Рейчуха тихо гавкнула и отвернулась, а я, чутьне зарыдав от злости, позвонила Олегу Ефимовичу и мрачно заявила:

– Ремонт временно отменяется.

– Ни фига подобного! – заорал мастер. – Мы ужедетали купили, морально подготовились, родных предупредили, скандал от своихзмеюк выдержали: они не любят, когда мужья на заказе ночуют.

– Мне некуда уехать, – призналась я.

– Ох, бабы, – простонал слесарь, – никакой отвас пользы, кроме неприятностей. Погоди слезы лить, сейчас все улажу.

Через четверть часа Олег Ефимович перезвонил ибодро сообщил:

– Нашел хату, лучше не бывает. ДеревняБрехалово, от тебя недалеко, дом двухэтажный. Наверху – хозяин с семьей. Зватьего Колян, фамилия Рублев, человек он тихий, непьющий, не курящий, живет сженой и тещей. Он тебе внизу комнаты предоставит. Идет?

– Рублев пригреет стаю собак? – не веря своемусчастью, поинтересовалась я.

– Колян животных любит, – заверил ОлегЕфимович. – Если на работе припозднишься, он собачат во двор гулять выгонит.Жена у него добрая, а бабке по барабану, кто внизу устроился. Пакуй чемоданы.

Горячо поблагодарив заботливого сантехника, яна следующий день приехала в Брехалово и поняла, что всякая сказка отличаетсяот реальности, как шоколадка от воблы.

Олег Ефимович забыл упомянуть, что на первомэтаже шесть комнат. Две из них отдали мне. Но остальные тоже не пустовали: втрех жила Нина Силаева с детьми и престарелой бабкой по имени ПрасковьяНикитична, а в угловом кабинете обитал американец Томас, студент и волонтеробщества «Гринпис». Короче, временное жилье напоминало «Воронью слободку», содним принципиальным отличием: ни Рублевы, ни Силаевы, ни Томас не проявляли нималейшей агрессии. Нина исправно варила многолитровые кастрюли борща ипотчевала им всех обитателей, Томас покупал чипсы, орешки, конфеты, гамбургеры,булочки и радушно выставлял их на общий стол. В туалет и ванную можно былозаруливать когда угодно, а наших собак приняли с восторгом.

Через пять дней я заметила, что спина у Рейчелнапоминает по ширине взлетную полосу аэродрома, а мопсы и Рамик демонстративноворотят носы от дорогого сухого корма. Небольшое расследование открыло истину:Нина наливает собакам суп с мясом, Томас щедрой рукой засыпает в разверстыепасти сухари с маком, а у бабы Нилы, матери хозяина, в процессе выпеканияблинчиков или жарки котлет нет-нет да и упадут на пол вкусные кусочки. На моекатегорическое требование прекратить баловать псов Томас ответил:

– Взгляд их очей роняет стрелу в мой сердце.

Американец учил русский язык в колледже городаБостона, поэтому иногда он выражается витиевато, но понять его можно.

– Выдерни из сердца стрелу и не смотри всобачьи очи, – распорядилась я.

– Могу сделать олимпийскую попытку, но нетвозможности пообещать точное выполнение указа, – выдал Томас.

Нина была солидарна с американцем.

– Я ж не каменная, – оправдывалась она, –собаченьки сядут у ног и сверлят меня глазами, моргают, всхлипывают, плачут,слезы слизывают и прям говорят: «Ниночка, хоть капелюшечку плесни». Вот рукасама и тянется к половнику. И какой вред от борщика? Там мясо, овощи, зелень,сметанка, чуток гречки для густоты, сплошная польза.

– Не знала, что мопсы научились разговаривать,– вздохнула я. – Имей в виду, собакам вредна человеческая пища.

– Этта придумали уроды, которые кормпроизводят, – высказалась баба Нила. – Чегой-то для людей таких консервов ненаизобретали, а? Коли нормальная жрачка дерьмо, за фигом мы ее хаваем? Подавайнароду комбикорм в банках!

– Вы уж не ругайтесь при Лампе! – Нина дернуластаруху за халат.

– Я че, сматерилась? – всплеснула рукамибабка. – Извините, это от усталости, само вылетело.

– «Дерьмо» – литературное слово, – поспешила яуспокоить Нину. – Не терроризируй бабушку, пусть говорит, как хочет.

На том и порешили. Жизнь моя потекла тихо.Хозяева, Колян, Валя и скорая на язык баба Нила оказались не сварливы.Валентина – очаровательная, тихая женщина. На вопрос: «Можно взять из сараядрель и повесить в одной из комнат картину?» – она чуть испуганно ответила:

– Лампуня, делай что хочешь, лишь бы тебеудобно было.

Баба Нила хлопотала по хозяйству, Томас либоработал, либо гулял с приятелями. Прасковья Никитична, вежливо поздоровавшисьутром, к обеду напрочь забывала, кто я такая, и, увидев меня вечером во дворе,мирно осведомлялась:

– Ты почтальон?

Я терпеливо отвечала:

– Нет, живу на первом этаже.

– Господь с тобой, деточка, – радоваласьбабулька, – плохо служить на почте, сумка с газетами тяжелая, а денег платятмало. Вот бухгалтер много зарабатывает. Учись!

Проблему представлял лишь сам Колян Рублев.Дело в том, что он страстно жаждал разбогатеть и выбирал для осуществления этоймечты весьма необычные способы.