– Очень хорошо. Проводите меня туда, где я мог быостаться совершенно один и спокойно провести день, два. Это будет расходдрагоценного времени, которое не должно было бы быть потеряно. Но я должен попытатьсязащитить вас, раз нет другого пути, кроме того, что предлагаете вы.

Он сделал, о чем говорил, и они смеялись и танцевали один сдругим, предвкушая свое участие в грандиозном приключении. Хейдель ван Химак,зеленоглазый святой со звезд, пошел как обычно помолиться за их спасение и зауспех экспедиции, а также предпринять меры по их защите.

Два или три дня, путешествуя, они разговаривали с ним. Онпытался усилить катарсис, чтобы запастись энергией. Ребенок лежал, умирая вИталбаре, и он шел, чтобы увеличить продолжительность ее дыхания.

Голубая Леди советовала ему подождать, но он думал о дыханиии о сокращениях большого сердца, что когда-то было крохотным. Он отправилсяпосле пятнадцати часов и это было ошибкой.

Лихорадка двоих из девяти компаньонов подкралась незаметноиз-за крайне изнуряющей жары леса. Они скончались в полдень второго дня. Ондаже не в силах оказался определить, что это была за болезнь из того множествавозможных. Вероятно еще и потому, что не очень то и пытался. Раз человек мертв,он придавал значение более насущным вещам. Вдобавок из-за крайней усталости онпожалел силы других даже на приличествующую похоронную церемонию, и они емупотворствовали. Он бросил это дело до следующего утра, когда двое из оставшихсясеми не проснулись, и ему пришлось быть свидетелем одного и того же обрядабольшее количество раз. Он сыпал проклятиями на других языках, когда помогалготовить могилы.

Безликие, смеющиеся существа – так он их представлял –теперь с выражением одержимости на лице и недостатком смеха. Их рубиновые глазарасширялись и вспыхивали при каждом звуке. Шесть пальцев на руках дрожали,сжимались, были мучительно сведены. Теперь до них стало доходить. Теперь былослишком поздно.

Но в два или три дня… Шел третий день и гор нигде не было видно.

– Глэй, где горы? – обратился он к кашляющемучеловеку. – Где Италбар?

Глэй пожал плечами и указал вперед.

Солнце, гигантский желтый диск, был полон, но невидим с ихтропинки. Его лучи пробивались сквозь звездовидную листву, но повсюдупропадали, и все пространство покрывала сырость или растущие грибки. Небольшиезверьки или огромные насекомые – он не знал какие – кидались в стороны оттропинки, крались за ними, верещали в кустах и передвигались по веткам. Крупныесоздания, которых он ожидал, никогда не появлялись, хотя и слышалось их шипениеили посвистывание, или их лай, часто не так уж и далеко; и однажды звук чего-тоогромного, продирающегося через лес, раздался рядом, почти на расстояниивытянутой руки.

Он все это воспринимал с горькой иронией. Он шел, чтобыспасти жизнь и за эту попытку уже заплатил четырьмя. «Леди, ты была права.» –бормотал он, погружаясь в раздумья о своем сне.

Возможно, это произошло часом позже, Глэй свалился,задыхаясь от мучительного кашля, его нормальный оливковый цвет лица перешел вцвет листьев, нависших над ним. Хейдель двинулся в его сторону, опознавсимптомы. Давая за несколько дней приготовленный препарат ему, возможно,удалось бы спасти человека. Но он потерпел неудачу, когда попытался с другими,потому что собственный его катарсис еще не был полным. Равновесия несуществовало. В тот момент – когда он смотрел на первого из упавших – он знал,что не так много времени пройдет, и погибнут все девять. Он помог хорошенькоустроить Глэя, спиной к стволу дерева, подложив под голову подушку, чтобыудобно было глотать воду. Бросил взгляд на свой хроно. Где-то от десяти минутдо полутора часов, как он предполагал.

Он вздохнул и зажег сигару. Та имела отвратительный вкус.Влаге потребуется довольно много времени, прежде чем она пропитается, и ничегонеобычного не было в том, что грибки Клича ничего не могли сделать противникотина. Маленький зеленый холмик сигары моментально вспыхнул, испустив запахчем-то напоминающий запах серы.

Глэй посмотрел вверх, на него. Взгляд упрека, казалось, намгновение привел его в чувство.

Вместо:

– Спасибо, Хейдель, – он произнес, – то чтомы можем разделить с вами в этом случае, – и затем улыбнулся.

Хейдель повел бровью, смерть отобрала у него еще полчаса.

На этот раз, пока шло погребение, он не бормотал про себямолитву, а изучал лица четырех оставшихся. То же самое выражение. Ониотправились вместе с ним, несмотря ни на что, с улыбкой. Затем ситуацияизменилась, и они ее приняли. Это также не казалось и смирением. На потемневшихлицах было выражение счастья. Еще, он мог бы сказать, что они знали. Каждый изних знал, что идет, чтобы умереть на подступах к Италбару.

Он высоко ценил истории о благородном пожертвовании, такжекак и каждый. Но такие бесполезные смерти!.. Сделать такое без особых на тооснований… Он знал – и они знали, он был уверен – что мог достичь Италбара водиночку. На всем протяжении пути они ничего бы не смогли поделать, но шли сним. Не существовало угрожающих им зверей, атаки которых надо было отражать;тропинка была вполне свободна, когда он ставил на нее ногу. Должно быть приятноявляться просто геологом, каким он был в тот день…

Двое умерли после ленча, в течение которого ели очень мало.К счастью, это была приторная лихорадка, прежде неизвестная на Кличе, котораявызывает внезапный сердечный приступ и скручивает лицо жертвы в улыбке.

Глаза человека остались открыты после конца. Хейдельсобственноручно закрыл их.

Они принялись за дело снова, и ван Химак не прервался, когдаувидел, что его спутники хотят выкопать четыре могилы. Он помогал ивпоследствии, выжидал с ними. И долго ждать не пришлось.

Закончив, он закинул тюк на плечо и продолжал свой путь. Онне оглядывался, но перед его мысленном взором стояли те насыпи, что осталисьпозади. Очевидно страшные примеры не могут удержать. Его жизнь проходила потакой вот тропинке. Могилы служили символом сотен – нет, вероятно тысяч –смертей, оставленных позади. Соприкасавшиеся с ним люди умерли. Его дыханиевыжигало города. Там, куда падала его тень иногда ничего не оставалось.

Еще это было в его власти – прекратить течение болезни. Дажетеперь он с этим намерением устало тащился в гору. По этому его часто узнавали,хотя все его имя состояло из одной буквы – Х..