– У яроса есть уязвимые места. Например, шея. Или ноги.Но уязвимей всего нервный узел. Он расположен на спине, там, где смыкаютсячешуйчатые пластины. Сложность в том, что ярос не стоит на месте и не ждет,пока его прирежут. Он двигается так быстро, что не каждый охотник поймет, чтоего сожрало… А вот в чешуйчатые пластины бить не советую. Даже если меч ихпробьет – застрянет и обратно его не извлечь.

Мошкин серьезно кивнул, запоминая. Губы у него прыгали ужене так сильно. В мечном бою Евгеша был лучшим в русском отделе после Арея иМефа. Шестом он разделал бы всех, кроме опять же Арея, а в сражении на топорахили секирах уступил бы лишь Арею и Чимоданову.

Улита разглядывала Нату. Вихрова выглядела спокойной какудав. Она жевала жвачку и созерцательно изучала свои ногти. Монотонные движенияее нижней челюсти раздражали ведьму.

– А ты что, не боишься яроса? – спросила Улита сдосадой.

Розовый пузырь раздулся и лопнул. Ната облизала верхнююгубу.

– Ни одно существо мужского пола не способно причинитьмне вред. Животное, человек, маг, страж – не имеет значения, – сказалаона.

– Откуда ты знаешь?

– Просто знаю, – с вызовом повторила Ната. Мефподумал, что ей сложно не поверить.

Улита закивала.

– Завидую тебе белой завистью, деточка! Но ты не учлаодного маленького пустяка. У яросов нет пола! – язвительно произнесла она.

Вихрова перестала жевать. Очередной пузырь жвачки вздулсясам собой и лопнул. Ната даже не заметила. На губах у нее остались мелкиебрызги сладкой резины.

– Как это нет пола? А как же они… ну это… –замялась она.

Ведьма убийственно прищурилась.

– Если тебя, как обычно, интересуют интимныеподробности, то вот они. Раз в двенадцать лет три взрослых яроса собираютсявместе и поочередно отхаркивают в трещину скалы куски полупереваренного мяса.Под воздействием слюны из полученной смеси постепенно образуется новый ярос… онрастет как плесень, белый и скользкий. Со временем чешуя твердеет, и тогда жемолодой ярос начинает двигаться.

Ната недоверчиво уставилась на Арея. Тот подтвердил словаведьмы кивком.

– Мне жаль, но так и есть. Яросы интересуются девушкамитолько в гастрономическом смысле, – сказал он.

Петруччо внезапно хлопнул себя по лбу, поднялся инеторопливо пошел к дверям. Мечник подождал, пока он возьмется за ручку, ивежливо поинтересовался, куда направляется «господин с чемоданом», как он егоназвал.

– Хочу пройтись! Загляну в ночной магазин, чего-нибудькуплю… – небрежно отвечал Петруччо.

Зрачки Арея сузились.

– Мрак не запрещает своим сотрудникам шляться по ночныммагазинам. Лигул сам их придумал, если на то пошло. Но ночной город полонслучайностей. Ты можешь напороться на златокрылых, подвернуть ногу или простозабыть дорогу назад. Мало ли какая неприятность помешает тебе вовремя вернутьсяи отбыть с нами в Тартар? – сказал он.

Брови у Чимоданова встали торчком, как иглы у дикобраза.Цепкая память Даф немедленно восстановила первый день их встречи. Вспомнила онаи маму Петруччо – гиперактивную даму, взрывающую изнутри тесные джинсы.Интересно, как поживает гражданская комиссия российского филиала международногообщества по обсуждению правильности установки запрещающих знаков в центреМосквы?

– Я же сказал, что только пройдусь! И сразувернусь! – торопливо повторил Чимоданов.

Никто не заметил, как Арей встал, но он вдруг оказался рядомс Петруччо и положил руку ему на плечо. Воздух со свистом вырывался изперерубленного носа.

– Разумеется, вернешься. Но я хочу, чтобы ты незаблуждался. Стражем мрака стать нельзя. Мы не маги, вечно охотящиеся за талантливымидетьми и втюхивающие их во всевозможные школы. Однако это не мешает мракуотыскивать людей с даром и брать их на службу. Но вот незадача! Испытания онидолжны проходить вместе с молодыми стражами, хотя умеют по определению гораздоменьше.

– А сколько всего испытаний? – спросил Чимоданов,помешанный на системности.

– Столько, сколько пожелает мрак, – неопределенноответил Арей. – Оценки не выставляются. Нет необходимости. Провалавтоматически означает смерть. А неявка на испытание, пусть даже по самойуважительной причине, – это провал.

Петруччо затравленно заерзал.

– То есть если я случайно опоздаю и не сражусь сяросом… – торопливо начал он.

– … мрак отыщет тебя в любой дыре. Знаешь, что такоестраж, на которого мрак наложил свое проклятие? Где бы ты ни выпил воды, тывыпьешь огонь. Куда бы ты ни лег, ты ляжешь на иглы. Ты не сможешь ни встать,ни сесть, ни глубоко вздохнуть. Любое обращенное к тебе слово будет вливаться вуши раскаленным свинцом… Ты когда-нибудь слышал об ученике стражей, которыйотказался от испытания?

Чимоданов заморгал.

– Подчеркиваю: пока эйдос у меня, мрак не может ничегомне сделать… – начал он.

– Я бы не обольщался, – прервал его Арей. –Едва ли свет за тебя вступится. Сам подумай: много ты сделал добра? Все твоидобрые дела с легкостью можно написать на подошве, а потом вытереть ее обасфальт.

Чимоданов насупился. По поводу уникальности собственныхдушевных качеств у него заблуждений не было.

– Ну? Твое решение? Тебя все еще тянет в ночноймагазин? – нетерпеливо спросил Арей.

Чимоданов оценивающе посмотрел на мечника, затем на дверь.Казалось, он взвешивает, насколько серьезна угроза. Выбирает из двух зол менеекусачее и более пушистое. И выбор состоялся. Прощаясь с надеждой улизнуть,Петруччо царапнул дверную ручку ногтем. Вернулся, сел рядом с Натой и застыл свидом обиженного языческого божка, которому вместо кровавой жертвы подсунулиуже разделанного бройлерного цыпленка.

«Нет, – подумала Дафна. – Хочется сказать, чтоЧемодан трус, но он не трус. Хотя и не фаталист, как Евгеша. Логика Чемодана:прав тот, кто выжил. Если потребуется, Петруччо будет сражаться не хуже других,но для начала попытается подшустрить, чтобы за него сражались другие. Подошлетсотню оживающих человечков, вылепленных из пластиковой взрывчатки, на худойконец».

– Подчеркиваю: я не стану брать меч. Я возьмутопор, – предупредил Чимоданов голосом, будто зачитывал ультиматум.

Арей не спорил.

– Правила охоты разрешают использовать любое оружие.Оговорка одна – оно должно быть единственным. Дополнительно к основному оружиюнельзя брать даже кинжала.