В их сопровождении она спускалась по узкой лестнице, шла по крытому переходу между башнями, входила в нижний зал Гостевой башни — легкой походкой, слегка покачивая бёдрами. На неё смотрели, перешёптывались, недоумевали… не узнавали. Кто всё-таки узнавал, смотрели вслед. О, они запомнят…

Юна ещё не взглянула на Челлу, то есть прямо на неё, когда заговорила певуче:

— Милорд, представляю вам Челлу Эмай Дьямон, дочь славного тана Суреша Эмая, которую я опекаю по праву и по долгу крови…

Челла и не подумала опустить взгляд, она смотрела прямо на лорда Кана. Сначала его взгляд был равнодушным и даже скучающим, он не спеша остановился на Челле, и… застыл, глаза удивлённо распахнулись.

Сначала недоумение, потом изумление и гнев! Вот что было теперь на лице её будущего супруга. Он смотрел на неё, словно не понимая, что она такое. Зато никакого равнодушия.

Юна, до сих пор стоявшая вполоборота к Сайгуру и почти спиной к Челле — да, всё как надо, место Челлы пока позади неё, — повернулась к падчерице. Кажется, она тоже онемела….

Но Юна быстро взяла себя в руки. Улыбнулась откровенно, готовая рассмеяться. Ну вот, всё правильно, это же весело.

— Благодарю, моя прекрасная тани, мое сердце принадлежит только тебе! — задорно выкрикнул Алливен Эрг. — Я буду за тебя сражаться!

По залу пробежал тихий ропот — многие вдруг пожелали что-то сказать.

— Тебе нравится моя невеста, кандриец? — продолжал Алливен, явно воодушевлённый происходящим.

Рядом с ним стоял мукарранский посол тан Фунир, всем своим видом выражая одобрение.

— Твоей невесты, мукарранец, здесь нет, — ответ Кана был холоден, как далёкие ледники.

Тани Юна подошла к Алливену и что-то сказала ему по-мукаррански. Он поклонился ей и исчез за обступившими его мужчинами, успев бросить выразительный взгляд на Челлу. А она похолодела, поняв вдруг, что произошло: Алливен, непризнанный жених, решил, что своей выходкой она отвергает жениха-кандрийца. Точнее, отвергая кандрийца, выбирает его, Алливена.

Это вовсе лишнее…

По знаку Юны дамы обступили Челлу, тесня её к выходу, и Юна подошла к Сайгуру. Остановилась в паре шагов.

— Как вам понравилась ВАША невеста, милорд?

— Понравилась, миледи, — он уже оправился от удивления и теперь, кажется, посмеивался. — Я не капризен. Руки, ноги и голова у неё на месте. Надеюсь, всё, что полагается женщине, у неё тоже есть. Ручаетесь в этом? Нам ведь необходим наследник, помните?

— Разумеется. Вы не будете разочарованы, — она улыбнулась прохладно.

Всё-таки падчерица не стала бы устраивать такое ради одного баловства. Что же случилось, интересно?..

— Могу я попросить вас до вечера отмыть для меня вашу э-э… тани Челлу? — сказал Сайгур. — Или мне придется заняться этим после свадьбы? Всё-таки хочется взглянуть. И я оценил, разумеется, их с бывшим женихом взаимные чувства.

— Милорд, это поспешные выводы. То, что вы видели — всего лишь старый обычай. С давних пор было принято, впервые показывая невесту прилюдно, одевать её в старые семейные наряды и как можно несуразней.

Древние обычаи своей родины Юна знала хорошо, но ей бы и в голову не пришло следовать конкретно этому, хотя так до сих пор делали в дальних деревнях.

— И раскрашивать девушку, превращая в уродину? — Сайгур даже заинтересовался. — Вы шутите, леди? Зачем?

— Ничуть, — покачала головой тани. — Перед сватовством и помолвкой спрашивают благословение Матери Гемм. Мать благословляет и присылает своих служанок, чтобы присмотрели, всё ли хорошо у невесты, ведь богиня покровительствует женщинам. Служанки Гемм могут позавидовать красоте и богатству невесты, а если ни того, ни другого нет, они наверняка подкинут чего-нибудь на бедность.

Выслушав объяснение, Сайгур вдруг расхохотался.

— Вот оно как? Тогда я не понял, почему на ней столько драгоценностей. Тани Челла желает немножко разорить Дьямон руками завистливых служанок богини?

— Не думаю, милорд. Просто мы, женщины, иногда не можем удержаться, когда видим драгоценности, — пояснила Юна и невинно улыбнулась.

— Я полагаю, их лучше запереть в сокровищнице, — сказал Сайгур.

— Несомненно, лорд Кан. А пока вас проводят в ваши покои. Можете отдохнуть…

— Я уже отдохнул, миледи. Пришлите ко мне кастеляна замка, или кто у вас вместо него. Хочу немного осмотреться тут. Остальные мои люди скоро прибудут, но пока время есть. И вот что, я желаю сам выбрать, где буду жить.

— В дальнейшем вы так и поступите, милорд, — их взгляды встретились. — А пока прошу вас немного подождать.

Сайгур чуть было не возразил резко… но отчего-то промолчал.

Не желает лорд Сайгур отдыхать в приготовленных ему покоях — его дело. Юна пригласила у нему хайда тана Туриса и капитана кандрийского гарнизона — того, что оставил в замке король Мортаг, а сама занялась своими делами.

Сначала она распорядилась поставить стражу в башне Челлы, чтобы мышь не проскочила, и тем более чтобы никаких неодобренных ею свиданий, писем и прочего. Нет, Челле она доверяла. Но новые надежды, которые, похоже, появились у Алливена Эрга, беспокоили. К тому же в крепости находился его отец, который очень желал увидеть сына таном Дьямона и мог намутить воды. У Эргов на двоих — пятьдесят вооруженных нукеров, не то чтобы войско — по сравнению с тем, чем тут располагали король и Каны. Но известно, что умение бывает важнее силы. Эрги тут свои, а кандрийцы по-прежнему чужие. Горы всегда на стороне своих.

Плохо, если Эрги постараются сорвать свадьбу Челлы и лорда Кана. Тани Юна им не позволит. И дело не в том, что ей не нравится Алливен Эрг — напротив, он был бы неплохим вариантом. Но Кандрия победила в войне, и этого не изменить.

Она пригласила Эргов для короткой беседы. Явились оба.

Юна стояла у окна в приемном покое тана Суреша, поглядывая на одну из окрестных гор. Как раз одновременно с появлением в комнате Эргов недалеко от вершины зажглась яркая точка — стражник повернул натертый до блеска медный щит, подавая сигнал в замок. Это значит, что кандрийский обоз миновал предпоследний поворот дороги. Скоро они будут здесь.

Юна обернулась и радушно улыбнулась гостям, показала им на мягкий диван с кучей подушек.

— Ценю наши добрые отношения, — сказала она. — Поэтому хотела бы сразу объясниться.

— Полагаю, мы поняли друг друга, — заявил старший тан Эрг, усаживаясь. — Моя душа ликует. Тани Челла ясно показала, что не принимает навязанного королём жениха. Этим она развязала нам руки, не правда ли, моя сиятельная госпожа? Мой сын тоже может присягнуть королю! Мы договоримся. Но это будет временно. Скоро Дьямон опять станет драгоценностью в короне нашего князя. Серебряная птичка Дьямона не сможет петь по-кандрийски!

Юна присела на высокий стул, стоящий рядом к резным деревянным креслом владетеля. Кресло пустовало после смерти тана Суреша, но и стул прекрасно годился для того, чтобы Юна оказалась выше своих гостей, расположившихся на диване. Впрочем, Алливен, присев, тут же вскочил и встал за спиной отца.