Юна стояла рядом с хайдом, окруженная своими дамами — все в шелках и драгоценных прозрачных вуалях. Мукарранец Фунир тоже был тут, в нескольких шагах, но предусмотрительно не приближался. Они с кандрийцем лордом Фурати о чём-то негромко беседовали, судя по тому, что донеслось до чуткого слуха Юны — обсуждали лошадей. Тема, способная свести друг с другом любых собеседников, если они — мужчины!

Юна смотрела на кандрийцев. Во главе полусотни ехал крупный мужчина в посеребрённых доспехах, но без шлема, его темные кудрявые волосы падали на плечи. Рядом, на похожей лошади — высокий худой мальчик. Мужчину Юна узнала сразу, к мальчику пришлось присмотреться — это были брат и старший сын Сайгура Кана.

Брата, лорда Найрина, Юне лично представила Гайда. Мальчика не представляла, даже не упомянула — принцесса не снизошла до мальчишки-бастарда. Юна захотела сама — попросила показать и посмотрела на обоих сыновей будущего владетеля Дьямона. Старшего зовут Делин. Ловкий и хорошо развитый мальчишка, выражение лица отцовское — упрямое и немного высокомерное. Но, насколько смогла понять Юна, у обоих, отца и сына, это скорее маска, защита от чужого пренебрежения. Отец уже добился немало, но маска, надетая в юности, приклеилась, может быть навсегда. Сайгур Кан бастард, его мать — служанка, в дальнейшем ставшая монахиней, отец — владетельный барон, весьма знатный и богатый. А отец Делина — тоже бастард, лишь недавно ставший графом, мать — дочка мельника. Вот так, ни много ни мало, Кан — целый граф, друг и спаситель короля, осыпанный почестями. Но исконные, родовые земли — у отца-барона и его законного наследника. У Кана — только Дьямон. Не исконный для него, не родовой — пока чужой. Как дикий жеребец, которого не назовёшь своим, если по крайней мере не взнуздаешь.

Будь Делин Кан изначально благородного рода, уже отправился бы пажом или оруженосцем к какой-нибудь титулованной особе или даже к королевскому двору, приобретать знатных друзей, будущие связи и манеры врождённого лорда. Но ему ещё не поздно, и странно, что Сайгур об этом не беспокоится…

Интересно, где и как приобретал свой несомненный шарм Найрин, младший лорд Кан? Сын барона и той же служанки — у них с Сайгуром одна мать. Но на лице Найрина всегда спокойная уверенность, доброжелательность, даже когда его рука ложится на рукоять меча, и ни капли высокомерия — уверенность в себе, достойная принца крови. Наверное, в том монастыре, где он обучался, воспитали бы и принцев. Найрин не столь красив, и при виде его женщины не теряют головы сразу и все подряд. Он всегда прохладен и невозмутим — монашеское воспитание?

Вот лорд Найрин слез с лошади, тут же его примеру последовал Делин. Вот Найрин оглянулся и махнул рукой — и всадники расступились, пропуская вперед другого мальчика, младше, на менее высокой лошади, как будто он присоединился к главному отряду только что, перед воротами. Лорд Сайгур… он находился позади Юны, в окружении кандрийцев из королевского гарнизона, и они сразу громкими криками приветствовали соотечественников — когда вся площадь, напротив, настороженно притихла. И Сайгур первый двинулся навстречу брату и сыновьям — он белозубо улыбался, но на Юну, кажется, как ветром дохнуло его настороженностью, напряжением. Он был весь как натянутая струна.

Он прошёл мимо, обнял младшего сына, который тоже спешился, положил руку на плечо Делину, обернулся к Юне, словно хотел что-то сказать…

Нет, конечно, чтобы говорить, надо приблизиться.

Каждое движение, каждый жест, каждый звук — всё, что случилось в этот миг на площади, врезалось в память тани-хозяйке, так что она долго потом это вспоминала, могла воссоздать в мельчайших подробностях. Вот младший сын Сайгура Кана, его зовут Рон, посмотрел на неё, слушая, что говорит отец, но тут же его взгляд сместился в сторону, глаза раскрылись широко, в них появился ужас — несмотря на расстояние, Юна готова была ручаться, что именно ужас.

Всё словно стало невероятно медленным. Рон Кан закричал. Сайгур оскалился, его глаза хищно прищурились, и в руке откуда-то взялся нож. И он метнул нож, блеснувший молнией, туда, в сторону от Юны, и всё вокруг в изумлении вздохнуло — так показалось…

Седая волчица Урра, верная подруга Челлы, которая только что перемахнула через невысокую каменную изгородь и бежала, встретилась с ножом Сайгура и теперь упала и заскулила, алая кровь текла на серые камни.

Юна вскрикнула в ужасе. Не только она — крики теперь раздавались со всех сторон. Лицо Сайгура дышало яростью. Тоненькая девушка подбежала к Урре, нагнулась, осмотрев, и с кулаками бросилась на Сайгура — но её подхватил Найрин, заломил ей руки, лишая возможности бить. На рубашке Сайгура остались пятна крови Урры — девушка все-таки успела…

— Сумасшедший кандриец! Убирайся прочь, ненавижу тебя! — девушка кричала по-мукаррански.

Юна даже застонала сквозь зубы. Невзрачно одетая, с прикрытой простым тонким полотном нижней частью лица — это была Челла.

Юна опомнилась. Отрывисто раздавала приказы — её людям не требовалось повторять дважды. Капитану кандрийцев, впрочем, тоже — это вновь прибывшие ничего не понимали, волновались, хватались за оружие. Лорд Фурати что-то громко кричал прямо лицо Сайгуру, призывая прийти в себя и успокоить людей. Кандрийский капитан пытался объяснить ситуацию Найрину. Юна вцепилась в Найрина, почти вынудив его дотронуться до себя — и тот выпустил брыкающуюся Челлу, которая успела укусить его в ладонь, её поспешно унесли. Волчицу, пока живую, унесли тоже. Руки Найрина безвольно опустились — он не мог ими пошевелить, по его пальцу скатывались капельки крови. Рон потерял сознание, упав под ноги отцу.

Такая «торжественная» встреча могла бы присниться в кошмаре. Посол тан Фунир довольно смеялся, глядя на Юну. Его рассказ точно произведет впечатление на князя…

Со всем разобрались, конечно. Объяснились и, вроде бы, поняли друг друга. Недоразумение — да, но кому от этого легче? Ещё бы сделать нужные выводы.

Юне всё подробно объяснил лорд Фурати — про заколдованную волчицу, которую натравили на лорда Сайгура на земле Дьямона. Чей-то злой умысел налицо, тани-хозяйка ведь понимает? Лорд Сайгур не хотел никого оскорбить и тем более убивать дорогое хозяйкам существо. Но ведь выбор между сыном и волком очевиден и понятен? Воин потому и воин, что не тратит время на размышления в подобных ситуациях. Но граф сожалеет, и очень…

Потом то же, но со своей точки зрения, изложил Найрин. И про то, что Сайгур сожалеет, но это тот самый случай, когда мужчина не допускает промедлений. Едва Найрин умолк, как Сайгур заявил, прожигая Юну взглядом:

— Кажется, Дьямон плохо встречает меня, миледи! Но ведь никто не думает, что по этой причине я поверну назад? И знайте, леди-недотрога, что я не потерплю врага у себя под боком!

Это уже весьма походило на намёк, адресованный — ей лично?

— Под боком? Не берусь ручаться за тех, кто вам настолько близок, милорд! — ответила она совершенно невозмутимо. — Не берите под бок кого попало.

Он на мгновенье растерялся. Надо же! Не понял её шутки?..