— Цыц! — повысила голос Старшая. — Точно плётки хочешь. Скажу тани Юне! Добрая она с вами. Ты знаешь хоть одну наложницу тана Суреша?

— Не знаю, но ведь это тан Суреш! А у князя, говорят, четыре наложницы! А у господина есть брат, и он не женат. Он хоть возьмёт наложниц, как думаете?

— И кто вам столько всего говорит?! У вас что, по четыре уха? А на господина когда успели поглазеть? Он явился только-только!

— А вот как закончили одевать Челлу… тани Челлу, то есть, она ушла, вот мы и…

Просто болтовня, как и вчера, и год назад, только сейчас говорят о её женихе, а тогда — о ком угодно. И бай Туану поминает плетку, которой всем не хватает, но это у неё лишь слова, как присказка.

— Сороки! А если бы вы ей тогда же и понадобились?! Как жаль, о Великая Мать, что тана Суреша нет больше. Жениха должен выбирать отец, что женщина в мужчинах смыслит? — Челла прямо-таки увидела, как после этих слов бай Туану воздела руки к потолку. — Тани Юна постарается, конечно, Челла ей как родная дочь. Только на госпожу и другая свалилась забота! Чтоб его ветром сдуло, как не вовремя…

— Кого бы ветром сдуло? — всполошились служанки.

А вот это и впрямь было интересно. Кого? Не тана Сайгура же. Слишком смело со стороны Туану желать ему недоброго.

Челла откинула занавесь и вошла.

— А, вот и моя птичка, моя маленькая тани! Наконец-то, я уже беспокоюсь, — обрадовалась бай Туану.

У неё были слабые глаза, а вот девушки рассмотрели больше и дружно ахнули.

— Паутина на волосах, на платье! Где ты была, о Гемм?! — простонала Ману, которая больше всех потрудилась над нарядом своей тани.

Ману когда-то была подружкой Челлы по детским играм во дворе замка, и по-прежнему обращалась к ней запросто — если рядом не было лишних ушей. А теперь она могла бы получить нагонях от Старшей, но та тоже заволновалась:

— Что такое, что случилось? Какая ещё паутина? Тани Юна вот-вот позовёт!

— Вот и помогите скорее переодеться! — распорядилась Челла и вздохнула, — ну простите, прошу!

Она чувствовала себя виноватой — глупо было обметать парадным нарядом тесный пыльный коридорчик рядом с комнатой, где её бравый жених ожидал «выздоровления». Но она недооценила количество пауков в этом закутке. Отец был бы недоволен — потому что недооценила.

— Платье другое! — продолжала командовать Челла. — Ману, неси то, чёрное с кружевом и серебром, из матушкиного сундука! Джубаранский пояс с изумрудным шитьем и шапочку к нему. Они там же, в сундуке. И драгоценности из шкатулки. Да, и краску, я подведу глаза! И румяна чтобы … всё неси! Скорее!

— Ты в своем уме? — совсем забылась дерзкая Ману, — то платье тебе велико! Шапочку и пояс носила ещё твоя бабушка, они тебе не идут! Там такое серебряное шитье… это платье для старухи!

— Не заговаривайся, бабушка в нем выходила замуж.

Бай Туану застыла столбом и только потрясенно моргала, пока не понимая, что происходит. Практичная Тин замерла мышкой, дожидаясь, чем дело кончится.

— Ты такая красивая сейчас! Паутину сметем, всё почистим, волосы причешем заново! Челла! — Ману чуть не расплакалась. — Если ты сейчас оденешься, как чучело, даже тани Юна велит отсыпать мне плетей!

— Брось, я всё возьму на себя! Обещаю! Да помогайте же скорее, не стойте…

— Что ты задумала, птичка моя? — обрела голос бай Туану.

— Просто немного пошутить. Я так решила. Иначе вообще не выйду из комнаты! Ну доверьтесь мне, прошу, всё будет хорошо, — она молитвенно сложила руки.

— Разве можно шутить, знакомясь с женихом? — продолжала ахать Старшая, тем временем Челла уже освобождалась от чудного платья из бирюзового шелка. — Зачем, вразуми меня Великая Мать!

— А какая ему разница, чучело я или нет. Он любую меня возьмёт. Зато будет что вспомнить. Его лицо при нашей первой встрече!

— Тани Челла, да разве можно…

Можно или нет, но Тин уже принялась помогать, глотая смешки, и Ману тоже потихоньку подключилась — притащила, что было велено. И вскоре Челлу-Птичку трудно было узнать. Разве что подвеска в виде птички, которую она всегда носила на поясе, вернулась на своё место — на пояс. Не на тот, из ажурного серебра и шёлка, что обычно, а на тяжелую вещицу джубаранской работы, от которой страдала бабушка лет пятьдесят тому назад.

Челла довольно улыбнулась, разглядывая себя в зеркале.

— Скажи, бай, кто приехал к огорчению Юны? Ну скажи, пожалуйста. Мы с девушками будем молчать, как рыбы. Поклянитесь! — велела она, и служанки обе тут же сделали знаки, подтверждая клятву.

Бай Туану горестно вздохнула — она смирилась с тем, что затеяла проказница-тани, но в душе не могла с этим согласиться.

— С твоим женихом явился тан Фунир, который когда-то добивался тани Юны. И князь одобрял их брак. И он всё ещё её хочет. Так что в его приезде мало радости.

— Вот как, — Челла нахмурилась. — Хорошо, что сказала, буду знать. Ну, теперь-то у него ничего не выйдет. Попросим помощи у господина Сайгура, у него тут целое войско, если что.

— Как ты будешь его просить, если собралась напугать?..

Целых несколько мгновений Челла колебалась. Потом задорно улыбнулась:

— Он отважный пахтан, все это говорят! Его так просто не напугать!

Тут как раз занавесь колыхнулась, и в комнату заглянула одна из ближних дам Юны со словами:

— Тани Челла, тани-хозяйка послала сказать, что ждет вас внизу! — и замерла с приоткрытым ртом.

Бай опять всплеснула руками и горестно закачала головой.

— Так ведь положено! — вдруг нашлась Челла. — Помните? Невесту надо показывать жениху в старом платье её матери и закрытую старым покрывалом. Так что всё правильно!

— Положено, да. Только когда так делали! — проворчала бай, но лицо её посветлело. — И это при помолвке. Нельзя было невесту первый раз во всей красе показывать. А у нас не помолвка уже!

Воспоминание об этом старинном обычае дремало где-то на задворках сознания Птички, оттого она, должно быть, и потребовала старое платье. А может, потому, что черное с серебром носила сейчас Юна, которую так заметил, оказывается, её жених. Вот и захотелось предстать в таком же наряде — но без грации и красоты Юны. Пошутить?..

Да, она обиделась немного, это есть. Господин Сайгур Кан красив, привлекателен — как и уверяла мачеха. Но его ни капли не волнует их с Челлой будущая встреча. Всё равно, отступать уже некогда. Вдох, выдох, вот…

— Ну как же не помолвка? — Челла легко рассмеялась. — Ну всё, я иду. Иду смотреть на своего будущего господина и владетеля! — и она решительно шагнула прочь из комнаты.

За дверью ожидали ещё три дамы, и они все потрясённо уставились на Челлу. Переглянулись, но ничего не сказали.