Теперь она вскинула голову и побледнела. И прошептала:

— Я непременно сделаю это, милорд! Позвольте?.. Мне надо закончить дела!

Кажется, он угадал про её предсказание.

— Ты очень красивая, Аста, — сказал он. — Ты ещё красивее в новых платьях. И украшения хороши, ты умеешь выбирать достойные вещи. Муж будет любить тебя и гордиться.

— И она так считает! — Аста махнула в ту сторону, куда увели гадалку и её помощницу.

— Но это будет не Сайгур, — продолжал Найрин. — Брат благодарен тебе за воспитание его сыновей, и понимает, что из-за них ты упустила свою судьбу. Из благодарности он отдаст тебе последнюю рубашку и последний медяк. Но он не женится из благодарности. Он женится ради Дьямона. Понимаешь?

— Да, милорд, — она побледнела сильнее. — Позвольте?..

— Аста, если я решу, что ты мешаешь, то сам отправлю тебя подальше. И не спрошу у брата. Хотя я тебя ценю, поверь. А теперь иди и заканчивай свои дела.

— Я дорожу вашей милостью, милорд! — и она поспешно ушла.

Он подозвал Фай и попросил её честно отвечать на вопросы Асты. Если, конечно, та станет спрашивать.

Перед тем, как забраться в повозку, Сару, которую Сайгур велел величать Фагундой, протянула внучке холщовый мешочек, плотно набитый свежесобранной травой.

— Спрячь. А в замке высушишь.

Фай понюхала мешочек, понимающе кивнула и бросила в свою сумку.

— А это хлебни. Три глотка. И скажи, что за зелье, ну-ка, — она вынула пробку из глиняной фляги и сунула посудину девушке.

Та отпила, осторожно, прислушиваясь к ощущениям. Потом ещё раз.

— Для здоровья, для зрения, для слуха. О, и фируна есть… Да? Зачем мне? — она сердито взглянула на бабку. — Уже поила меня этим?

Фируну, траву, стелющаяся по камням, с мелкими, как глаз стрекозы, цветами, называли ещё травой коварных женщин. Но важно правильно готовить отвар. Сару, конечно, готовила правильно.

— Несколько раз, — и бровью не повела бабка. — А ты глупенькая стала, отвыкла чувствовать травы. Опаивай тебя чем хочешь. Не оправдывайся! Такое, если научишься, не забывается. Не в меня ты пошла.

— Прости. Я всё вспомню. Вот, поняла же сейчас!

— Поняла. Только не сразу, — старуха усмехнулась.

— Я не буду больше это пить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Поговори мне! — сердито нахмурилась Сару. — И ему я добавила. Пусть. Зелье и жажду утоляет, он будет доволен. Влила в горшок с готовым отваром, когда дура наша выходила. Как раз всё питье из горшка и поместилось господину во флягу.

— Бабушка! — Фай протяжно вздохнула, и даже слёзы отчего-то на глазах выступили. — Бабушка…

— Вон эта, узнай про такое зелье, и ожерелье новое тебе за него отдаст, — она показала на Асту, которая летящей походкой шла мимо. — Видишь, красивая какая? Всё при ней. И давно уже постель ему греет. Старшему господину. И не проняло его! Не знаю, сколько ему зелья надо споить, чтобы он её у алтаря в жены взял. Старшего далеко обходи, он не нужен тебе. А с младшим ложись, как только позовет. Ты ведь сама хочешь, будто я не вижу!

— Не хочу! — мотнула головой Фай.

— Мне врать?! — Сару сердито сверкнула взглядом.

— Может, и хочу, — Фай сжала губы, и стала в этот момент очень похожа на свою бабку. — Но не стану я! И никто меня не позовёт, старший господин пообещал!

— Так это и хорошо! — понизила голос Сару. — Если бы просто можно было, да ещё рабыню, взял бы он тебя раз-другой и забыл бы. А если через запрет, через клятвы переступать, то больше силы нужно, крепче свяжется. Ты не больно искушённая у меня, чтобы сразу мужчину привязать. А зелье и кровь горячит, и запах женщине придаёт такой, что себя потеряешь. Ты почаще подходи к нему, или мимо ходи и моргай своими ресницами, они у тебя как опахала. Да чего я тебя учу?

— Бабушка… — Фай вытерла слёзы, которые пролились наконец из глаз.

И знать бы самой, отчего слезы, но так вдруг обидно стало, так больно, что хоть вой, как волчица…

Он, значит, смотрел ласково и целовал даже, и улыбался особенно тепло, и заступался — потому что бабка ему зелья подливала? И как только умудрялась?

Последнее не вопрос. Все, что Сару хотела — она могла.

— Тебе ведь жить надо, — продолжала бабка. — За вдовца старого, злого и похотливого хочешь? Дурочка. О лучшем и не мечтай, после рабского ошейника! Будь с младшим господином. Он такой, что и жениться может. И детей признает. И семье поможешь. А господина хочешь, как кошка, я вижу. В замке будет у тебя новый угол, новая постель, новая жизнь. Старое там осталось! — она махнула рукой куда-то в неопределённом направлении. — Он тоже сильный. Только силу он собирать умеет. И направлять. Это редкость для их мужчин. Его учили! Старший всё тратит, а этот другой. Ты меня поняла? А вот его к себе не подпускай! — она показала на Клая Вина, который проходил мимо и подмигнул Фай. — Он слуга, тебе ни к чему!

Фай поспешно закивала и отошла. Обогнула стену кустарника, скрывшись от глаз бабки. Вытерла глаза и поморгала, прогоняя слёзы. И что делать?

Фляжка с зельем — уже у Найрина. Вещи упакованы и уложены в повозку. Среди вещей старшего господина, — Фай видела, как госпожа Аста их перекладывала, — была пара похожих фляг. Может, никто не заметит…

Она обошла череду повозок, забралась в ту, где везли вещи господина Сайгура — возница уже сидел на передке, но он не оглянулся, а больше не было никого. Фляги, красивые, из светлой глины, лежали в сундуке поверх одежды. Фай поспешно стащила одну. Новое питье уже не сварить, придется налить чистой холодной воды.

Она наполнила флягу из источника, плотно закрыла пробкой. Теперь нужно подменить флягу. Признаваться в случившемся Фай не собиралась ни за что — господин рассердится. Никто не прощает, когда его пытаются опоить. Но она и сама справится.

Наверняка фляжка лежит в перемётной сумке. Фай опасливо огляделась, подбежала к лошади Найрина, сунула руку в сумку и с первого раза нашла флягу, быстро подложила на её место другую, с водой. И отошла, как ни в чём ни бывало. Осторожно глянула по сторонам — всё хорошо…

Следовало скорее опустошить флягу, протереть и вернуть в сундук.