Итак, выиграв Кубок обладателей кубков в 1987-м, я оказался в замечательной ситуации. У нас был целый ворох возможностей для роста в «Аяксе», но менеджмент клуба душил их на корню. Я не один раз предлагал Ван Эйдену пройти обучение у Энди Долича. Это помогло бы как ему, так и «Аяксу». Но совет директоров не принял мои слова всерьёз и никак на предложение не отреагировал.

После этого трансферный рынок окончательно обезумел. Ван Бастен ушёл в «Милан» за сущие гроши, а я долгие месяцы следил за прогрессом игрока «Ковентри» Сирила Реджиса, физически мощного бомбардира с харизмой, который всё ещё пребывал на пике формы. «Ковентри» хорошо продвигался по сетке Кубка Англии, и мы хотели действовать быстро, пока его трансферный ценник не взлетел до небес. Прошёл месяц, а «Аякс» даже не вступил в предметные переговоры. «Ковентри» выиграл Кубок Англии, Реджис стал звездой турнира, и мы уже не могли предложить ему выгодные условия.

Тем летом 1987 года сорвалось ещё немало трансферов, потому что клуб всякий раз слишком долго тянул. В конечном счёте один из моих игроков, Арнольд Мюрен, подбросил мне информацию, что ирландец Фрэнк Стэплтон доступен для трансфера. Они с Мюреном вместе выступали за «Манчестер Юнайтед», и Стэплтон запомнился мне как очень классный бомбардир. Он ничего не стоил, потому что продолжал восстанавливаться после травмы. Вот как мне приходилось получать игроков в свою команду.

Последней каплей стал наш провал в переговорах по переходу Раба Маджера. Он только что выиграл Кубок чемпионов в составе «Порту», забив в ворота «Баварии» гол роскошным ударом пяткой (в том матче португальцы победили 2:1), а кроме того, он лично общался со мной. Я узнал, что он большой мой поклонник и что он давно мечтал поиграть под моим руководством. Дело было не только в этом, но ещё и в том, что в его контракте была прописана сумма отступных, ограничивавшая его трансферную стоимость 800 тысячами долларов США. Так как клуб провалил все предыдущие переговоры, я сам провёл первый раунд переговоров с «Порту». Быть может, я не слишком удачно это сделал, но ни в ком другом уверенности у меня не было. Только после того, как наше вербальное общение закончилось, я ввёл в курс дела совет директоров и директора. Существовала устная договорённость о том, что слухи о грядущем трансфере никоим образом не должны просочиться в прессу до того, как состоится матч за Суперкубок УЕФА между «Аяксом» и «Порту», запланированный на следующую неделю. Португальцы очень на этом настаивали. Суперкубок был важным призом, на их взгляд, и они не хотели, чтобы сложилось впечатление, что они готовы отдать его просто так, совершая этот трансфер.

Условия были вполне чётко оговорены, и переход никак не должен был сорваться. Но он всё равно сорвался, да так, что стало очевидно: в «Аяксе» всё очень плохо. Только двое членов совета директоров и сам директор были в курсе подробностей сделки с «Порту», и один из них слил информацию прессе за день до игры, после чего разъярённый президент «Порту» проинформировал меня о том, что сделка отменяется и ни о каком переходе не может быть и речи. Тогда Маджера подобрала «Бавария», а я снова остался не у дел в связи с этими событиями.

За одной проблемой следовала другая. Непререкаемым авторитетом и главной звездой в «Аяксе» всегда был Ван Бастен. После его ухода в «Милан» я был вынужден искать ему замену, памятуя не только о его исключительном мастерстве, но и об авторитете, который он имел в команде. Поскольку я не получал игроков, которых хотел бы видеть в команде, мне пришлось выбирать кандидата из действующих футболистов клуба. После ухода Ван Бастена я хотел найти в коллективе другого прирождённого лидера. Мне на ум пришло имя Франка Райкарда. Он был нашим лучшим игроком, да, но по целому ряду причин сделать его лидером я не мог. Франк – скромный человек по своей натуре, и я пытался изменить это. К несчастью, его неудовлетворённость таким положением дел росла с каждым днём, а в одночасье он бросил играть за «Аякс». Внезапно у него пропал всякий интерес; он был сыт по горло происходящим. Я был просто шокирован. Но я бы сразу хотел прояснить, что ничего этого не случилось бы, если бы менеджмент клуба профессионально сработал на трансферном рынке.

К сожалению, послание, которое я адресовал Райкарду о том, что просто пытаюсь помочь ему как футболисту, осталось им неуслышанным. Я понял, что невозможно сделать лучше того, кто попросту не хочет учиться. Я не могу тратить на это свою энергию. На топ-уровне игры определённо нужно быть очень жёстким в том, что касается человеческих слабостей и неудач, нужно уметь чётко понимать, что требуется для того, чтобы их искоренить.

Это также касается игроков, которые так и не смогли продемонстрировать какой-либо прогресс в своей игре к концу сезона. Снова и снова обстоятельства вынуждали меня осознавать, насколько жёстким я должен был быть по отношению к самому себе. Но поскольку тебе приходится выбирать в состав лучших игроков, ты почти что обязан забывать о том, что за человек скрывается под игровой футболкой. Это самая трудная на свете вещь, но выбора у тебя нет. Как только начнёшь давать послабления одному игроку, сразу появится другой, который не захочет сотрудничать на таких условиях, и в конечном итоге ты потеряешь весь коллектив.

Именно так всё работает на высшем уровне, и, честно говоря, я не могу придумать никакого другого эффективного подхода. Наверно, это мой недостаток. Я не могу поставить себя на место того, кто отказывается выполнять то, о чём я его прошу. Игрок должен уметь чему-то у меня учиться. Так как если он не учится, мы говорим ему «до свидания». Я обязан всё время двигаться вперёд. Больше всего раздражает то, что самые злостные нарушители этого правила зачастую самые приятные и милые люди в команде. Но именно от них тебе приходится избавляться. Это всегда разочаровывало меня больше всего, не в последнюю очередь потому, что в некоторых случаях они даже становились моими друзьями. Случай с Райкардом, впрочем, другого рода. Плохое управление компанией негативно отразилось на балансе внутри коллектива, и я был вынужден слишком рано продвигать его на роль лидера команды, к которой он был не готов.

Как тренер я всегда хотел иметь команду, которая была бы комбинацией из игроков, которых тренировал я сам, молодых футболистов, найденных скаутами, и нескольких новичков, приобретённых с целью точечного усиления команды. В «Аяксе» нам удавалось поддерживать фантастический баланс в этом отношении. Болельщики получали искреннее удовольствие от нашей игры, а мы в свою очередь дали возможность Арону Винтеру, которому тогда было 17, и Деннису Бергкампу дебютировать в первой команде. Я также убедил нескольких крупных бизнесменов-амстердамцев инвестировать миллион гульденов в развитие молодёжной системы «Аякса». В то время это была невероятно крупная сумма. Для системы развития молодых талантов уж точно.

И хотя стадион был полон, а «Аякс» снова выигрывал трофеи, члены совета директоров начинали всё активнее вмешиваться в процесс. Это стало особенно заметно в ходе летней трансферной кампании 1987 года, но даже после этого они продолжали всё чаще и чаще вмешиваться в техническую сторону дела. К началу 1988 года я понял, что с меня хватит. Пока я находился в отпуске и катался на лыжах, глава клуба Тон Хармсен сообщил мне по телефону, что разрешил мои проблемы с клубным менеджментом. Мне просто нужно было поговорить со всеми членами совета директоров, и всё разрешится само собой. Я вернулся из отпуска раньше запланированного срока, но оказалось, что Хармсен меня одурачил. Вместо того чтобы пойти на примирение, другие члены совета директоров пошли в атаку по всем фронтам. Хармсен же просто сидел и наблюдал за этим.