Ему повезло: боевики прочесали всю базу с детекторами, нашли всех спрятавшихся и убили. Не спаслись и те, кто прятался в выгребной яме: боевики швырнули туда связку гранат, разом покончив со всеми. Уцелел только Кирилл, потому что никому из боевиков не пришло в голову искать рядом с ложем любви.

Вакханалия продолжалась почти сутки, пока ближайший отряд пехоты не выдвинулся на вертолетах и не выбил боевиков. Совершенно ошалевшего Кирилла извлекли из укрытия. Какой-то офицер попытался его расспросить, но увидев, что ничего толкового солдат сказать не может, на него махнули рукой. Завернувшись в одеяло, Кирилл сидел на крыльце штаба и пустыми глазами смотрел, как суетятся военные медики, складывая тела в чрево приземлившегося прямо на плац транспортного квадрикоптера.

Ему перевязали разгрызенную до костей руку. Боли он не чувствовал. Потом хирургам пришлось немало потрудиться, сшивая связки и сухожилия. Потребовался год, чтобы вернуть пальцам подвижность.

Уже в госпитале, где Кирилла месяц проверяли на предмет психической нормальности, он узнал, что захват базы оголил громадный участок Барьера. В дыру тут же хлынули дожидавшиеся этого «бородатые». Сдержать наступавших не удалось. Они захватили Польшу, Литву и часть Латвии. Фронт, как двадцать лет назад, остановился на подступах к Риге. Все принесенные Федерацией жертвы оказались напрасны. Впрочем, Кирилла это уже не касалось. Когда он выписался из госпиталя, подошел дембель. Его долго мурыжили следователи, пытаясь выяснить, не он ли подложил бомбу в серверную. Но Кириллу повезло, системы видеонаблюдения работали от своего, отдельно стоящего сервера. Записи просмотрели, проанализировали и оставили его в покое. Более того, порыв броситься на помощь отметили и оценили, навесив ему медаль и повысив в звании – он стал обер-ефрейтором.

Вернувшись домой, Кирилл первым делом поехал на кладбище, к родителям. Он не плакал на похоронах, а сейчас с трудом сдерживал душившие его слезы. Кирилл стоял перед могилами, и ему хотелось рассказать отцу о Джоне-Василиске, который спас его – и погиб. Ему хотелось сказать отцу, как ему его не хватает…

На плечо легла чья-то ладонь. Кирилл с трудом удержался от удара. Вместо этого он повернулся и засунул руки в карманы, чтобы они не натворили дел. Перед ним стоял высокий седой человек с благородным лицом – к такому лицу должен прилагаться военный мундир, погоны и крест на трехцветной ленте. Но человек был в гражданском.

– Кирилл, простите великодушно, я не хотел вам мешать. Меня зовут Вайс, Иоганн Вайс. Я близко знал вашего отца. Примите мои искренние соболезнования.

– Благодарю вас, – ответил Кирилл.

– Я пришел сюда, чтобы с вами поговорить. Присядем? – Человек показал на скамейку, стоящую чуть дальше по аллее.

– Как вы узнали, что я здесь? – спросил Кирилл.

– Это моя работа. Я глава Санитарной Службы Штильбурга. Мне очень важно сказать вам это лично: мы вышли на след банды, убившей вашего отца. Скоро мы их возьмем, это вопрос дней или даже часов.

– Хорошо, это хорошо… – Кирилл оскалился. – Их расстреляют?

– Их вышлют вместе с расово неполноценными элементами. Это все равно что смертная казнь: на той стороне им не жить.

– Хорошо…

– Есть еще кое-что, – глядя Кириллу прямо в глаза, произнес Вайс. – Вы нам нужны.

– Вам?

– Родине. Федерации. Штильбургу. Нам в Санитарной Службе нужны такие, как вы. Молодые, боевые, технически грамотные. Вы же видите, что творится! Шваль совсем распоясалась. Бандиты, террористы, сепаратисты, торговцы наркотиками, педофилы чувствуют себя в полной безопасности. Их нужно остановить! Только лучшие способны это сделать!

– Звучит заманчиво, – задумчиво сказал Кирилл.

Вернувшись в полис, он не знал, чем заняться, и слонялся без дела.

– Значит, по рукам?

– По рукам, – Кирилл пожал протянутую руку.

Технополис Штильбург, май – август, 2082, Западный форштадт Штильбурга, август – ноябрь, 2082

Шаги нелегалов стихли. Кирилл остался один в полной темноте. Но хуже темноты была неизвестность. Нелегалы могли вернуться и прирезать его, могли сдать бывшим коллегам… Могли просто оставить подыхать. Под землей очень легко сойти с ума, кто знает, что у них в голове?

Умирать, как загнанная в угол крыса, Кирилл не хотел. Связали его на совесть, выпутаться нечего и думать. Кирилл подкатился по полу к шкафам, осторожно ощупал холодный металл. Обнаружив острый край, стал елозить по кромке веревкой, перетирая толстый синтетический шнур. Волокно за волокном – и веревка сдалась. Спустя час, а то и два, Кирилл понял, что руки свободны. Он полежал, чувствуя, как восстанавливается кровообращение. Кирилл кое-как освободил ноги. Встал, попрыгал, помахал руками, морщась от боли: кисти точно огнем горели.

По стенке он дошел до выхода, толкнул дверь и чуть не завыл от разочарования. Дверь оказалась стальной, а не пластиковой. Кирилл остервенело бил в нее ногами, бросался всем телом, но без толку.

Кирилл устал и, тяжело дыша, опустился на пол. Оставалось одно – ждать. Рано или поздно нелегалы вернутся, и тогда их ждет нешуточный сюрприз. Мысль, что его могут просто забыть, он старательно гнал прочь.

Потянулись минуты, складываясь в часы. Кирилл задремывал, просыпаясь от малейшего шороха. Справил малую нужду в углу. Став почти безучастным к происходившему, он едва не пропустил возвращение тюремщиков. Когда за дверью раздались шаги, Кирилл несколько мгновений сонно хлопал глазами, потом до него дошло. Он вскочил на ноги и лег возле шкафов, сложив руки за спиной. Ноги подогнул так, чтобы от двери не было видно, что веревки на них нет.

Дверь открылась, в комнату хлынул свет. После целой вечности в полной темноте Кириллу показалось, что в комнате зажглось солнце.

– Ты как там, живой? – Кирилл услышал голос Штыря.

Кирилл не ответил – восстанавливал зрение. Стоило чуть разлепить веки, как свет наотмашь бил по глазам. В танце цветных пятен мелькали неясные тени.

– Ладно, давай-ка тебя освободим, – сказал Штырь и наклонился над Кириллом, раскрывая нож.

Щелчок послужил для Кирилла сигналом к действию. Как распрямившаяся пружина, он вскочил на ноги и толкнул Штыря плечом. От толчка, в который Кирилл вложил весь свой вес, нелегал отлетел в угол. Кирилл рванулся вперед. Кто-то преградил ему дорогу, светя в лицо фонарем. Кирилл ударил ногой в живот, вырвал у скорчившегося нелегала фонарь. Подсвечивая дорогу, побежал по коридору прочь. Когда нелегалы остались далеко позади, остановился. Перед глазами плясали цветные пятна. Кирилл подождал, пока к нему вернется зрение, подобрал кусок арматуры и зло усмехнулся: пора возвращаться.

Нелегалы никуда не делись. На полу, скорчившись, лежал Осьминог, над ним склонился Штырь. Оказалось, что их было всего двое. Увидев надвигающегося с прутом наперевес Кирилла, Штырь отпрянул.

– Погоди, братец! Не бей! – Штырь выставил перед собой пустые руки.