Уинифред действительно почти упала в добрые руки ДеллыСтрит, но тут же выпрямилась. Глаза ее вспыхнули:

– Не надо было мне оставлять его одного! Надо былодогадаться, что он так поступит!

Перри Мейсон направился к двери, отпихнув ящик, прошел покоридору в спальню Уинифред, снял телефонную трубку и набрал номер.

– Мне нужен окружной прокурор, – сказал он. – Говорит ПерриМейсон. Мне нужно его видеть по неотложному делу. Где его найти?

В ответ в трубке раздался шум и треск. Мейсон, недовольнокрякнув, повесил трубку. Набрал другой номер:

– Полицейский участок? Нет ли поблизости сержанта Голкомба?Алло, сержант Голкомб? Это Перри Мейсон. Да, я знаю, что поздно. Нет, спать мнееще не пора. Если вы хотите пошутить, так уж и быть, но если вы это всерьез – кчерту! Я позвонил, чтобы сообщить вам: я персонально гарантирую, что Дуглас Кинсдастся полиции сегодня до пяти дня. Нет, не в управлении. Это заставило бы васобъявить, что он скрывается от закона, и вы бы перехватили его. Я вам позвоню –найду откуда. Вы приедете туда и возьмете его. Не пытайтесь выведать информациюиз газет, я им намерен сообщить… Да, он будет в моей власти в пять часов.

– Нет, нет! – закричала Уинифред Лекстер, кидаясь ктелефону. – Вы не можете!

Перри Мейсон оттолкнул ее.

– В пять часов, – сказал он и повесил трубку.

Делла Стрит схватила девушку за одну руку, Пол Дрейк – задругую. Она боролась с ними, в глазах ее сверкал страх.

– Вы не можете этого сделать! – кричала она. – Вы не должны!

– Я сказал, что сделаю, – сурово возразил Мейсон. – Исделаю, будь я проклят!

– Вы нас предаете!

– Никого я не предаю. Вы хотели, чтоб я его защищал. Хорошо,я готов его защищать. Мальчик сам себя дурачит. Он еще ребенок. Он поддалсяпанике и бежал. Кто-то сбил его с толку. Я собираюсь только вернуть его направильный путь. Он прочтет газеты. Узнает, что я его защищаю. Что гарантируюего явку в полицию сегодня в пять. Он поймет, что я действую с вами заодно. Онсдастся.

– Шеф, – взмолилась Делла Стрит, – а если он не выйдет натебя? Если прочтет и останется в своем убежище?

Мейсон пожал плечами.

– Пойдем, – сказал он Дрейку. – Поедем лучше в офис.Репортеры уже заготовили свои вопросы. – Он повернулся к Делле Стрит: –Останься здесь, пока девушка не успокоится. Не допускай, чтобы она впала вистерику. Как только можно будет ее оставить, приезжай в контору.

Делла Стрит щелкнула каблуками и насмешливо отсалютовала:

– Есть, шеф! – сказала она. Повернулась к Уинифред: –Пойдемте, поспим, отдохнем…

– Отдохну-у-ла я уже-е-е! – Уинифред боролась с рыданиями. –З-занимайтес-сь с-с-своими делами! К черту! Отправляйтесь в контору!

Электрический свет слабо мерцал в конторе Перри Мейсона.Наступил тот утренний час, когда железобетонные жилые кварталы города выглядятнаименее живописно. Утренний ветерок являл собой разительный контраст спертомувоздуху конторы. До восхода солнца оставалось полчаса. Света было достаточно,чтобы рассмотреть неуютность возведенных человеком конструкций. Перри Мейсонуселся на вращающийся стул, положил ноги на стол и закурил.

– Когда придут репортеры, Делла, пусть собираются в приемнойи ждут. Потом проведешь ко мне всех сразу.

Она кивнула. Беспокойство мелькнуло в ее глазах. Пол Дрейквошел и уселся на край стола Мейсона.

– Обменяемся информацией, – предложил он.

– Это о чем? – Глаза Мейсона не выразили ничего.

– Мои люди сообщили, что убита Эдит де Во. Ее ударили поголове дубинкой. Это был отпиленный кусок костыля. Я, конечно, понял, что утебя что-то на уме, когда мы поехали на квартиру к Дугласу Кину. Когда я увиделокровавленное белье, я понял, что это не после убийства Эштона.

– Но в то время, – Мейсон продолжал курить, – ты ничего незнал об убийстве Эдит де Во?

– Конечно же, нет.

– Хорошо бы это припомнить, – сказал Мейсон, – если тебястанут допрашивать.

– А ты знал?

Мейсон уставился на окно, за которым серел рассвет. Черезнесколько минут, когда стало очевидным, что он не собирается отвечать навопрос, Дрейк продолжил:

– Знаешь ли ты человека по имени Бэбсон? Этомастер-краснодеревщик. Делает разные работы по дереву, костыли тоже.

На лице Мейсона появился интерес.

– Недели две назад Эштон заглянул в мастерскую Бэбсона. Тамизготовили его костыль. Эштон хотел, чтоб его переделали. Он просил пропилитьсверху отверстие, укрепить его металлической трубкой и обить замшей. И чтобыэто усовершенствование было скрыто под резиновой прокладкой.

– Это интересно, – заметил Мейсон.

– Дня три назад, – продолжал Дрейк, – Бэбсона спрашивалинасчет этого костыля. Человек, назвавшийся Смитом, сказал, что он представляетстраховую компанию, интересующуюся увечьем Эштона. Он желает знать, заказал лиЭштон новый костыль или хотел усовершенствовать старый. Бэбсон начал былорассказывать, потом передумал и стал расспрашивать Смита, после чего тот ушел.

– Есть описание Смита? – кратко спросил Мейсон.

– Рост – пять футов одиннадцать дюймов, сорок пять лет, вессто восемьдесят фунтов, светлая фетровая шляпа, синий костюм, на лице шрам.Ездит в зеленом «Паккарде».

– Когда поступил этот рапорт? – спросил Мейсон.

– Мне вручил его ночной дежурный, когда я проходил мимоагентства. Он некоторое время пролежал у меня на столе.

– Хорошо работаете, – одобрил Мейсон. – Как вышли наБэбсона?

– Ты просил полные сведения об Эштоне, вот я и сказалпарням. Естественно, мы заинтересовались, где ему делали костыль.

– Что ж, – сказал Мейсон, – добавь в свой список еще одноимя – Джим Брэндон. Узнай о нем все, что можно. Не тратил ли он недавно большихденег…

– Уже сделано, – лаконично доложил Дрейк. – Теперь позвольмне спросить…

– О чем?

– А о том, на чьей ты стороне? Ведь ты позвонил в полицию ипообещал, что этот парень явится к ним?

– Так я же должен был это сделать, – нетерпеливо сказалМейсон. – Или он виновен, или все подстроено. Если подстроено – самому ему невыкрутиться. Ему не удрать, его выследят. Он может попасть на виселицу. Петлязахлестнется, и я ничего не смогу сделать. Если он виновен, но сам сдастся и,как мужчина, признает свою вину, я, возможно, добьюсь для него пожизненногозаключения.