ноги, крепко упирающиеся в пол, спина, живот… И сердце, настоящее отважное сердце. Все было подчинено одной-единственной цели: уберечь тех, кто сейчас находится в кузове.

И он их уберег. «Красный вихрь» замер на берегу неширокого ручья. А в нескольких шагах ниже по течению уже виднелась дорога. Неровная, ухабистая, вдребезги разбитая тележными колесами — но, несомненно, проезжая.

— Гм-да. Поездочка… — произнес Дигет, глядя на изодранный покрышками горный склон, с которого они только что спустились.

Рэн молчала. Люди часто хвастаются своим умением делать машины. Только кто на ком в результате ездит? И почему там, где один раз проехала компания механизированных двуногих, потом три года не должна расти трава?

— Ну что ж, — нарушил молчание Рахан, закручивая внутри сложного механизма какой-то кран. — Хоть на одном цилиндре, а надо выползать на Северный тракт.

— А там уже и до Крихены недалеко, — мечтательно вздохнул Дигет.

Магия в действии

— Та-ак. «Красный вихрь» из Румпаты. Прибыл магистр Фиолетовой провинции на Совет Семи, — с расстановкой произнес Сатто, записывая данные в тетрадь.

— А что это ты на воротах стоишь? — поинтересовался Марон. — С машины, что ли, сняли?

— Сняли, — кивнул Саттон. — До полного выздоровления. Ничего, поездим еще! — полуутвердительно-полуугрожающе произнес он. — Да, кстати, а того шофера, что соль-то эту из Маллена привез, поймали. Только он умер позавчера. Его, еще когда только нашли, все время рвало. Потом он весь язвами гнойными покрылся, паршой какой-то, во рту у него тоже все воспалилось, есть ничего не мог. Потом облысел, волосы повыпадали, а позавчера умер.

— Как та корова… — глухо пробормотал Марон, непроизвольно пряча руки под плащ.

— Ладно. Нам пора, — прервала Саттона Рэн.

— Прямо сейчас? — спросил магистр.

— Да, прямо сейчас.

— Ты знаешь, чем это грозит?

— Знаю, — ответила Рэн. — Только этого все равно никому не избежать. Ни тебе, ни мне.

И, отойдя в сторону, так, чтобы, кроме магистра, ее никто не слышал никто, она тихо спросила:

— Помнишь, я как-то тебе рассказывала про Роллона. Как он мне этот вот меч вручил? Помнишь? И что он при этом сказал, тоже помнишь? Так вот: я думала, что, когда круг замкнется, я должна буду искать его, а его нет. Убили. Так что это не я буду его искать, а моя душа будет искать его душу. Я понимаю, — грустно улыбнулась она, — тебе очень хочется нас поженить. Только круг уже замкнулся, и предсказанное сбудется. Хотим мы этого или не хотим. Ладно, пошли в оружейную, — громко добавила она.

— Постой! Нас туда так не пустят, — заметил Дигет. — Вы лучше подождите меня здесь, я за разрешением сбегаю.

— А я пока машину к мастерской отгоню, — откликнулся Рахан. — У меня в правом цилиндре прокладку пробило, чиниться надо.

Рэн кивнула.

— Хорошо. Мы тебя подождем, — сказала она.

Спустя небольшое время все пятеро собрались в оружейной. Мечи Роллона лежали на столе. Рэн не только не позволила к ним никому прикоснуться, но и сама брала их в руки только по очереди.

— Теперь — самое важное, — сказала она. — Марон, ты станешь к восточной стене и обратишься к Стражу Востока. Слова не имеют особого значения. Просто попробуй представить себе ветер, понимаешь?. И призови его имя. Ты, Дигет, стань у западной. Страж Запада — он же и Владыка Моря, ты же знаешь. Ты, Рахан, решил все дело, поэтому пройди к южной. И почувствуй жар пламени. Самого сильного, какое можешь себе представить. А тебе, обратилась она к магистру Фиолетовой, — остается только север. Надо увидеть льды. Сможешь? Ну… начинаем, — как-то совсем просто произнесла она слово, итожащее десять тысячелетий ее скитаний.

Поначалу, казалось, не изменилось ничего. Но Рэн чувствовала — не сознавала, не понимала, а именно чувствовала кожей, — как над столом, на котором лежали клинки Серой Тени, схлестнулись все силы мира. И навстречу им поднялась воля безумного мастера.

Рэн шагнула вперед и положила ладони на рукояти. Но по какому-то непонятному ей самой наитию Лунный меч оказался в ее правой руке, а Солнечный — в левой.

Клинки скрестились. Между ними вспыхнула яркая искра. И медленно, с расстановкой, как смертный приговор, прозвучало под сводом заклятие.

Несколько мгновений не происходило ничего. Затем что-то заскрежетало, затрещало, задымилось. Солнечный Меч обвился раскаленной спиралью вокруг Лунного, и оба они превратились в бесформенную и безопасную груду изуродованного металла.

— Ну, вот и все, — устало и немного разочарованно произнесла Рэн. — Ой! Что с тобой?

Марон, привалившись к восточной стене, медленно оседал на пол, закрыв глаза.

Рэн бросилась к нему и схватила за руку, пытаясь прощупать пульс.

И тут же ахнула: на обеих его ладонях темнели кровавые пузыри размером со зрелую вишню. Некоторые уже лопнули, и в их середине виднелись черные пятна омертвевшей кожи.

Марона перенесли в келью, уложили на кровать и укрыли плащом поверх одеяла. Никто не произносил ни слова — все было ясно и так. Никто не договаривался ни о чем — все его спутники остались с ним по общему молчаливому согласию. Но страшное нервное напряжение последнего дня сделало свое: менее чем через полчаса все четверо заснули тут же. Впрочем, дверь они все-таки заперли изнутри на засов. На это у них сил и ума еще хватило.

Настала полночь. Над Великим Северным трактом медленно поднялся полукруг стареющей луны, заливая крихенский двор неверным тускло-серебристым светом.

Узкий ледяной луч упал на лицо Марона, и он проснулся.

Голова болела невыносимо. К горлу подкатывало что-то противное. В довершение всего на дворе выл чей-то волк. Улучшению самочувствия эти звуки отнюдь не способствовали.

Рэн лежала на разостланном плаще, из под которого высовывалась рукоять меча Марона. Взять его, не разбудив Рэн, было невозможно. К тому же для этого пришлось бы сначала нагибаться, а потом выпрямляться, и Марон нисколько не сомневался, что при этом движении его сразу вырвет желчью. Для жизни это, конечно, не опасно, но все же ощущение не из приятных, лучше его избежать.

«Да и что для меня теперь может быть опасно?» — горько усмехнулся он.

Выйдя во двор, Марон коротко свистнул. Черная неподвижная тень с обращенной к луне остроухой мордой радостно взвизгнула и бросилась к хозяину, явно намереваясь его куда-то вести. Но хозяин только отрицательно покачал головой.

Землевладельцы умирают на кровати с балдахином, в окружении детей, целителей, знахарок и плаксивых баб. Звери, чувствуя приближение смерти, убегают в лес, чтобы при уходе не присутствовал никто. Рыцарь Ордена — не то и не это. Родни, в обычном людском понимании, у него нет. Его семья —