— А… отчего? — возбуждение Марона мгновенно прошло. Похоже, только сейчас он понял, какой опасности подвергался. — Аларон тебе что, об этом не рассказывал?

— Он говорил, что видел Великого Червя, — нехотя произнесла Рэн. — И больше эту тему не обсуждал никогда и ни с кем.

— Кажется, мы подъезжаем, нарушил Рахан воцарившееся молчание. — Эй! А по какому случаю в замке освещение? Словно в большой праздник!

Действительно, на всех четырех этажах дозорной башни замка, возвышающегося на самом перевале, горел свет. Смолистые факелы полыхали и на стенах.

— Не знаю, — удивленно произнесла Рэн. — Хотя постойте… Да ведь это же они для магистра расстарались!

— Как для магистра? — удивился Рахан. — Вроде же его резиденция в Илорте, а не в Хорсене? Что он там делает?

— Направляется в Крихену на Совет Семи, вот что, — ответил Марон. — И наверняка Дигет там же. Это ведь он должен был в Илорт письмо отнести.

— Хорошо, если так, — озабоченно произнес Рахан. — Если магистр Фиолетовой идет в Крихену через Хорсен, то, наверное, и мы сможем.

— Будем надеяться, — кивнула Рэн. — Во всяком случае, Дозорная Башня показала мне именно этот путь.

Ночь в Хорсене

— Да, это так, — согласился магистр Фиолетовой. — Земля нашей провинции хранит очень много тайн. И, наверное, будет лучше, если Сокровище по-прежнему останется одной из них.

— Почему же? — удивился Марон.

— Устав нарушен в первом параграфе. И ладно бы еще рядовым бойцом. Первый параграф нарушали командоры и магистры. Не думаю, что такому магистру можно вручить жезл. Я имею в виду — такой жезл. Те, что у них сейчас — это даже не копии, это не более чем резные палки по сравнению с ними, — собеседник Марона кивнул на аккуратно разложенное на столе Сокровище Последнего Магистра.

— Двести поколений держали их в руках, — продолжал он. — Да еще с тех пор, как они были спрятаны, столько же времени прошло. И все равно как новенькие. А нынешние больше пятидесяти-семидесяти лет не выдерживают.

— Эльнарская магия, — уважительно произнес Марон.

— Не только эльнарская. Гхолдарская также.

— Гхолдарская?

— Гномская. Гхолдар — это гномы. И людская. Последний Великий Магистр был сто семьдесят первым. Иными словами, за ним стояли сто семьдесят поколений. Представляешь, от имени каких сил может говорить тот, кто держит в руках этот жезл? И все-таки Сокровище надо спрятать, — повторил магистр, хотя Марон и не думал с ним спорить. — Хотя бы в Хорсене. Но это ты сделаешь сам. Найдешь подходящее место для тайника и спрячешь. И никому не рассказывай. Никому и ни при каких обстоятельствах. Понятно?

— А если я умру? — возразил Марон. — Или если меня убьют?

— Видишь ли… — Фиолетовый магистр задумался, ища предельно ясные слова. — Видишь ли, я не думаю, что подобные вещи могут пропадать и вновь находиться просто так. Если жезлы нашлись — значит, для этого есть очень веская причина. Как это сказано в Завещании Последнего: «они найдутся, если и когда Ордену будет вновь суждено стать тем, чем он был в древности».

— Хорошо. Я сделаю это, — пообещал Марон.

— А что до дороги в Синюю через Хорсен, — продолжал магистр, — то я ее выбрал тоже не просто так. Есть, конечно, Бромионский тракт, но я по нему идти не хотел. Через Румпату, Альту и Аралт — слишком долго, а через Меттен и Маллен — слишком рискованно. Зеленый сейчас пойдет на все, что угодно, лишь бы Совет не состоялся. Остаются только два пути.

Магистр некоторое время молчал.

— Есть только два более или менее проходимых перевала в этой части Аладонга, — наконец произнес он. — Я слышал о них и от людей, и от эльнар, и от гхолдар. Это Хайн-Гхой в верховьях Лойревы и Алансолон близ Хорсена. Оба пути ведут прямо в Синюю провинцию. Алансолон покруче и, пожалуй, повыше. Но зато, если удастся с него благополучно спуститься, больше никаких опасностей до самой Крихены не будет. А Хайн-Гхой… с него пришлось бы спускаться в Лойское ущелье. А оно дурной славой уступает разве что Гхойскому. Гхолдар говорят, что сам Бхадуил, владыка времени и создатель гномов, в пору своего отступничества именно там построил свою кузницу. И создавал в ней пустые формы. И поныне каждая из них готова отнять душу у неосторожного путника. А то, что я с собой несу из Илорта, не должно пропасть ни в коем случае. Потому и иду в сопровождении того крихенского странника, что мне письмо принес.

— Дигета из Крихены? — спросил Марон.

— Да. А вы разве знакомы?

— Еще бы, ведь я и сам крихенец.

— Крихенец? Постой-постой! Марон из Крихены? Так это тебя Дигет всю дорогу расхваливал, какой ты замечательный мечник?

— Он и сам не хуже, — немного смутился Марон. — Он на малленских Играх до финального поединка дошел, это что-нибудь да значит.

— А выиграл-то у него кто? — рассмеялся магистр. — Не волнуйся, он мне и об этом рассказывал.

— А о том, что Дигет — ученик Аргила, он не говорил? — Марон смутился еще больше, но решил защищать друга до конца.

— Говорил, — кивнул магистр. — И о том, что вы с ним у Аргила учились вместе, тоже говорил. Так что за свою ношу я спокоен абсолютно. А ты свою спрячь и не рассказывай никому.

— Хорошо, я сделаю это, — ответил Марон и поднялся со стула. Но от этого, такого обычного, движения у него внезапно закружилась голова и потемнело в глазах.

— Постой… — внезапно произнес магистр. Его голос, казалось, доносился откуда-то из другого мира. Марон сделал над собой отчаянное усилие, чтобы не показать, насколько ему плохо. Но магистр думал о своем.

— Я вот о чем хочу спросить… — он глядел в пол, словно пытаясь найти там решение мучившего его вопроса. — Что у тебя с ней?

Марон изумленно посмотрел на магистра.

— Да нет, я прекрасно знаю, кто такая Рэн, — улыбнулся тот. — Я только хочу, чтоб ты понял, что я на вашей стороне. Всецело. Я вот что вам предлагаю: почему бы вам не пожениться? То есть не по людскому обряду, это для вас, сам знаешь, невозможно, а по эльнарскому. Здесь, в Фиолетовой, вам никто слова не скажет. Я ведь давно ношусь с идеей союза всех говорящих. Просто потому, что сам очень хорошо знаю, что такое нечистая кровь. Изгой обеих рас… — горько произнес магистр.

Марон долго смотрел на него. Потом ответил — тихо, но так, что магистр вздрогнул и побледнел от первых же слов:

— Мы с ней