перевоспитывают неплавающих трилобитов в плавающих. Ползающее существо меняет свою психологию на психологию плавающего существа – и плывёт!

– А мышцы! Чтобы плавать, нужны другие мышцы!

– Мышцы вторичны, главное – воспитание, – убежденно произнес Парабар. – Но надо начинать с раннего детства. У многих видов ползающих трилобитов – планктонная личинка, которая плавает в толще воды. А потом они растут, опускаются на дно и теряют навыки плавания. И вот надо не упустить момент и тренировать их. Конечно, не всех, а перспективных в военном отношении. Как сказал поэт: «Тьма уходит – и светлые воды приемлют твою свободу».

– Это к чему? – не понял Изя.

– Не напрягайся, Изя, ты натура насквозь непоэтическая, – отмахнулся Парабар. – Как, впрочем, и остальные в нашей группе. Один Ами еще внушает надежды. Кстати, о надеждах: надеюсь, пока светло, мы сможем подкрепиться. Вон там приличное облачко планктона, поплылка я туда.

– Да, в здешнем иле бегает много симпатичных мелких вкусняшек, – кивнул Шумар. – Я тоже пообедаю.

И быстро зарылся в ил. Наконец все замолчали, и наступила тишина. И трилобиты услышали, как неподалёку кто-то хнычет.

Глава 23

Как пахнут Эндульфы?

– Сил моих нет! Ну просто нету с вами моих сил!

– Шумар, тебя покинула Сила? – встревожился Пип.

– Да я не в том смысле! Сила не в смысле Сила, а в смысле сила!

– Предельно ясно, – кивнул Пип.

– А сил моих нет с вашими спасательными мероприятиями. Сначала Изя спас Мурку. Потом мы все спасли аномалокара – врага, между прочим, и не побоюсь этого слова – супостата. Теперь подобрали потерявшегося ортоцераса – ужас нации, воплощенное зло!

«Воплощенное зло» лежало на песочке и недоумённо таращило большие круглые глазёнки. «Воплощенное зло» было совсем маленькое, меньше Пипа, но, бесспорно, принадлежало к ортоцерасам какой-то незнакомой разновидности. Крохотные слабые щупальца беспомощно топорщились вокруг беззубого ротика, совсем не похожего на мощные клювы взрослых ортоцерасов.

– Это – злодей ортоцерас, погубитель тысяч наших сограждан! – патетически указал на него Шумар.

Малыш надулся и сказал:

– Дядя бяка.

– Он ещё и ругается, – возмутился Шумар. – Коллеги, у нас не секретный разведотряд, у нас какая-то миротворческая миссия получается. Осталось спасти ещё Двенадцать Безымянных – и программа выполнена.

– Да уж, – согласился Пип. – Почему-то мы всё время кого-то спасаем и берём с собой. Это странная тенденция для военных разведчиков.

Пошли на хныканье – и вот, пожалуйста. И что теперь с этой козявкой делать, он же совсем маленький и беззащитный, только из икринки вылез.

– Я что-то пропустил? – это к компании вернулся пообедавший Изя. Он увлёкся охотой и не застал момент, когда в зарослях морских лилий нашли хнычущего младенца-ортоцераса.

Малыш посмотрел на Изю. В его глазах вспыхнули искры. Он бросился к Изе, обхватил его щупальцами (сколько смог дотянуться) и закричал:

– Мама! Мама!

Пип прыснул.

– Мама – это что? – спросил Изя, стараясь не шевелиться, чтобы не повредить малыша. – Мама – это ругательство?

– Мама – это самка, которая мечет икру, а потом охраняет яйца и личинок, – пояснил образованный Шумар. – У трилобитов нет такого понятия «мама», наши девушки вымётывают икру в бассейны икрометания – и свободны. А некоторые головоногие моллюски, отложив яйца, заботятся о своих детишках*. Это и называется «мама».

Немного родственно с нашим трилобитским понятием «папа», означающим, как вам известно, мудрого предка, но совсем не то.

– Я тебя не откладывал, – попытался отказаться Изя. – Я вообще мальчик.

– Мама! – радовался малыш и гладил Изю по лапке.

Изя вздохнул: что-то ему подсказывало, что быть ему на ближайший период мамой.

Подплыла Мурка, ткнулась носиком в ортоцераса, завиляла хвостиком – одобрила.

– Кися! – возликовал малыш. – Кися!

– А «кися» – это что? – спросил Изя.

– Это священное понятие у некоторых отсталых народов, – пояснил Парабар. – Поэты ортоцерасов и их родственников эндоцерасов (очень малочисленные, надо признать) слагают о кисях поэмы и сказания.

Вообще-то «кися» – это вымершее мифическое животное Древней Эры, но ортоцерасы в них до сих пор верят.

Вода темнеет.

Тень киси меж морских лилий.

Последний миг света.

Последний взмах хвоста.

Это классическое произведение древнего ортоцерасского поэта Орас-сесетха.

– Вообще не в рифму, – критикнул Изя. – Неграмотный какой-то поэт.

Что взять с ортоцераса.

– Ой, что бы понимал! Он классик и гений! – обиделся Парабар.

Параба хоть и был слегка оболтус, но историю поэзии знал хорошо. И даже сам присочинял в эту историю гениальных поэтов, если считал, что у какого-то народа их маловато.

– Я не понимаю, – сказал Пип, глядя, как малыш играет с хвостиком Мурки. – Считается, что ортоцерасы – неразумные животные. А Парабар ортоцерасского поэта цитирует, значит, они разумные? И этот мелкий ортоцерас вполне понятно разговаривает.

– А кто сказал, что поэты разумные? – удивился Парабар. – У поэтов иной принцип деятельности.

– Эволюция ещё не разобралась со своим изобретением – разумом, – пояснил Шумар. – Она вся в сомнениях: какие народы направить по пути разумного сознания, а кого оставить неразумной зверюшкой.

Бесспорно разумны мы и аномалокары. Зачатки соображения и речи есть у арандаспид. Видимо, личинки ортоцерасов тоже слегка разумны, а с возрастом глупеют. Или мы просто плохо знаем ортоцерасов – как-то не хочется близко изучать того, кто тебя ест. Природа перебирает разные варианты и неизвестно, на ком она остановится.

– На нас, конечно, – хмыкнул Парабар. – Трилобиты – венец творения и цари природы. Пройдут миллионы лет, но мы останемся единственной разумной расой планеты.

Ами промолчал, хотя был в корне не согласен.

Маленький ортоцерас закончил дёргать за хвост Мурку и обратил внимание на аномалокара. Он потрогал его панцирь, отдёрнул лапку и сказал:

– Фу! Дядя бяка!

Потом напряг весь свой могучий интеллект и выдал сложную фразу:

– Дядю бяку ням-ням!

И щёлкнул ртом-клювиком.

– Но-но! Не трогай, личинка безмозглая! – Ами на всякий случай отскочил подальше. Он, конечно, крупнее ортоцераса, но даже мелкий хищник может укусить.

– А кстати, он уже сам умеет есть? Или его кормить надо? Учить охотиться? – поинтересовался Изя.

– Все личинки умеют есть и охотиться от рождения. Ты что, Изя, деточка, такое надумал? – удивился Шумар.

– Я его научу и всё покажу. Как тебя зовут, малыш?

Ортоцерас вытаращился и ничего не ответил. Видимо, его ещё никак не звали.

– Твоё имя будет Эндульф Великий Меч, – решил Изя. – Это знаменитый древний герой царского рода Изотелусов Рексов. Он совершил кучу подвигов. Даже две кучи.

– «Эндульф Великий Меч скушал червячка» – здорово звучит, – сказал Парабар.

– Тебе нравится? – обрадовался Изя. – По-моему, отличное имя.

– Его надо назвать Пуся или Мося, – хмыкнул Шумар. – Какой он Эндульф?

– А ты его не видишь, ну и не возникай!

– Я его нюхаю!