Видимо, для нее такая просьба была уже слишком. Какие доводы могли ее убедить?

– Прошу, мне… Мне просто надо отдохнуть от школы. Я пойду одна, если ты со мной не хочешь.

Максин поднялась из-за стола и пристально на меня посмотрела. Она поняла, что я говорю всерьез. Что так или иначе найду способ сбежать. Максин вздохнула, огляделась и шепнула мне на ухо:

– Сегодня в восемь вечера встречаемся у подножия лестницы. Скажи своим соседкам. Всем.

– Будешь ходить туда-сюда – дыры в ковре протрешь! – рявкнула Руби.

Я мерила шагами комнату уже добрый час, и до назначенного времени оставалось всего пять минут.

Руби с Аврелией быстро согласились к нам присоединиться. Как и все ученицы «Колдостана», они изнывали от скуки, и их легко было заманить обещанием таинственной встречи под покровом темноты. А вот Лену я не нашла и сильно из-за этого беспокоилась. Мне хотелось ее дождаться, но Максин ведь могла уйти и без нас.

В октябре было уже довольно холодно, поэтому Аврелия одолжила мне пальто, и я набросила его поверх формы. Распущенные волосы падали мне на плечи.

Максин ждала нас у подножия лестницы, гордо расправив плечи и вскинув голову, будто королева. Она оделась в белую мужскую рубашку, которую заправила в штаны для верховой езды, свободный жилет и коричневые кожаные ботинки. Светлые волосы покачивались в неряшливом пучке. Максин обладала той красотой, которая обычно была дозволена лишь парням, и в этом чувствовался дух сопротивления.

Ее окружали еще восемь девчонок, среди которых я узнала Мейбл, Сару и Кору. Кто-то из них остался в школьной форме, кто-то накинул пальто поверх, а кто-то вовсе вышел в обычной одежде.

В самую последнюю минуту Лена вышла с веранды и одарила меня взглядом, который мог означать лишь одно: «Если все это плохо закончится, тебе не поздоровится!»

– Полагаю, некоторые из вас уже знакомы, – сказала Максин, обводя рукой наш кружок. – Фрэнсис, Лена, Сара, Кора, Мейбл, Мария, Аврелия, Руби, Ребекка, Эмили, Мэй и Алиша.

Я не знала ни Алишу, ни Эмили. Хотя вот последнюю видела иногда в компании Максин.

Пока девчонки болтали между собой, я подошла к Максин и спросила:

– Объяснишь, зачем было звать Аврелию с Руби?

– Нам нужно тринадцать человек, – ответила она, пожимая плечами.

– Почему именно тринадцать?

– Судя по тем редким записям на английском, которые нашлись в книге, ковен собирают из тринадцати ведьм.

Ковен. Само по себе это слово наполнило меня приятным волнением, но разве легко удержать тайну, когда она поделена на тринадцать человек?

– Куда пойдем? – спросила Лена.

– На Блокулу, – ответила Максин с хитрой улыбкой.

– А это можно? – уточнила Аврелия, когда мы повернули к выходу, и остальные девчонки ей поддакнули.

– Сегодня можно, – заверила ее Максин. – Не бойтесь, цыплятки. Следуйте за мамой-курицей. Давно пора хорошенько повеселиться.

Через плечо она перебросила кожаную сумку, и я очень надеялась, что там лежит волшебная книга.

Максин вывела нас на прохладный вечерний воздух, чуть ли не подпрыгивая на ходу и весело размахивая руками. Никто и не подумал остановить разгулявшихся учениц. Хелен не вышла на обход, и во дворе вообще никого не было, кроме нашей компании из тринадцати девчонок.

В голову закралась уже знакомая мысль: как-то все слишком просто. Только мне не хотелось этого признавать, поэтому я с наслаждением подавила голос разума.

Максин бодро скакала по тропинке, а мы следовали за ней, как дети Гамельна за крысоловом.

Она открыла ворота ключом от всех замков, и мы высыпали в парк, словно стая воронов.

– Блокула, Блокула! – распевала Максин.

Я заметила, что к ней присоединились и те девчонки, которые учились тут уже давно.

– Мы идем на Блокулу!

Мы шагали по узкой тропинке между высокими дубами. Днем нам встретились бы прохожие – семьи, дети в колясках, идущие рука об руку старушки, но сейчас, под покровом темноты, некому было смотреть на нас с осуждением.

Тропинка перешла в широкую безлюдную лужайку. Звезды, сиявшие в чистом темном небе, окутывали ее серебристым сиянием. Трава на ней пожухла, а фиолетовые астры пригибались к влажной земле. От всего этого лужайка походила на проклятое королевство из сказки.

Мария восторженно всплеснула руками и воскликнула:

– Блокула!

– Что за глупости? – спросила Лена. – Что такое Блокула?

– О, дорогая моя Лена! Как приятно, что ты спросила! – все с тем же театральным апломбом произнесла Максин, уперев руки в бока. – На Блокуле дьявол устраивает прием для своих пассий, и сегодня его пассии – это мы!

Она достала булавки из пучка и закружилась на месте. Волосы каскадом легли ей на плечи.

Мы с Леной наблюдали за представлением, тихонько смеясь, а вот Аврелия выглядела искренне напуганной.

– Дьявол? – шепотом повторила она.

– Идем, дорогие мои, идем же! – пропела Максин, убегая дальше в поле, размахивая кожаной сумкой на ходу.

Мы последовали за ней, нервно оглядываясь по сторонам и встревоженно хмурясь. Не знаю, как я представляла себе эту ночную вылазку, но точно не так.

Максин остановилась посреди лужайки, бросила сумку на траву и попросила нас собраться вокруг нее.

– Дорогие сестры, старые и новые, сегодня мы почтим наши силы, силы наших сестер и прародительниц, всех ведьм, что жили до нас.

Она выудила из сумки алтарное вино, виски и стеклянную банку с чем-то прозрачным.

– Поднимем же тост!

Максин пальцами вытащила пробку из темно-зеленой бутыли вина и сделала щедрый глоток.

– За магию! – объявила она, подняв бутыль к небу, и передала ее Руби.

Руби жадно отпила из горла.

– Разве твоя мать не глава женского общества христианской сдержанности? – возмущенно обратилась к ней Аврелия.

– Старая корова она, вот кто, – проворчала Руби, отбросила шелковистые волосы цвета кукурузы за плечо и глотнула еще вина, прежде чем отдать его подруге.

Аврелия отпила совсем немного, поморщилась и передала бутыль дальше.

Некоторые произносили тосты, как Максин:

– За наших матерей!

Или:

– Чтобы никогда не стареть!

Или просто:

– Ура!

Вскоре очередь дошла до меня. Темно-красная жидкость плескалась уже почти на дне.

Под взглядом Лены я поднесла горлышко к губам и отпила так много, как только могла.

На вкус вино было как испорченный виноградный сок. А что еще хуже – неприятно обожгло язык.