– Извини, с левитацией у меня неважно.

– В классе у тебя хорошо получается.

– Приемлемо, но дается не так хорошо, как тебе.

– А каково это – видеть будущее?

Лена наморщила нос.

– Как будто вспоминаешь то, чего еще не произошло.

– А можешь предсказать мое? – выпалила я, не задумываясь над тем, что говорю.

Она закатила глаза.

– Я тебе не аттракцион.

– Нет-нет, извини, я имела в виду…

– Знаю, что ты имела в виду. В любом случае это не так работает. Чаще мне является то, что вовсе не хотелось бы видеть, а не что-то полезное.

– Например?

Лена откинулась на подушку и вздохнула.

– Нас ждет нечто ужасное, – объявила она довольно спокойным тоном, глядя в потолок.

Я поежилась.

– Скоро?

– Более или менее. Думаю, через пару лет.

Я замялась на следующем вопросе, но все-таки задала его:

– Насколько ужасное?

Лена покачала головой.

– В последнее время мне приходит одно и то же видение. Земля покрыта колючей проволокой и пеплом, в небе висит ядовитый туман. Иногда я вижу, как в нем задыхаются мои бывшие одноклассницы. Похоже, будет война, но намного страшнее тех, о которых мы читали в книгах по истории.

В комнате как будто похолодало, и все мышцы в моем теле напряглись. Я плотнее закуталась в накидку, но по коже все равно бегали мурашки.

– Ты уверена, что это в самом деле произойдет?

Лена тяжело вздохнула.

– Остальные прорицательницы видят то же самое.

– Плохо, – сказала я.

– Да, плохо, – согласилась Лена, хотя тон у нее оставался нейтральным.

– Ее можно как-то предотвратить?

– Не знаю. Говорят, видения о бедах и катастрофах терзают прорицателей испокон веков. Можно сказать, это часть нашей сущности. Но мне главное вернуться домой прежде, чем мир полетит к чертям.

– Домой?

– В долину Джинеси. В паре часов отсюда. Там мое племя. Мой народ. Мои родители.

Стыдно признаться, но мне было немножко завидно, что по ней кто-то скучает, что у нее кто-то есть. Есть дом, в который можно вернуться.

– Мне теперь страшно привязываться к людям, – призналась я, мысленно укоряя себя за эту зависть. – Боюсь, поэтому подруга из меня не очень.

Лена ответила не сразу. Она всегда бережно выбирала слова.

– Может, мы как раз друг друга дополняем. Я хочу уехать отсюда сразу, как только меня отпустят. Сердцем я уже не здесь. Наверное, поэтому не сумела завязать ни с кем дружбу.

– Скажи, что тебе нравится? Назови три вещи, – предложила я.

Мы с Уильямом иногда в это играли. Приятно было еще с кем-то говорить вот так, по душам.

Лена задумалась.

– Свечи с ароматом клена, любовные романы и еда, которую готовит мама. А тебе?

– Долгие ванны, мороженое, редкая победа в картах.

Она улыбнулась.

– Хочешь, сыграем завтра после ужина? Хватит сидеть в этой комнате вечера напролет.

Я ответила ей тем же, и на этот раз моя улыбка была искренней.

– С радостью.

Лена встала и отошла к своей кровати.

– Вот еще один совет. Смотри, чтобы тебя не поймали за практикой. Учителя не против того, чтобы мы колдовали, но им не нравится, если у нас начинает чересчур хорошо получаться.

– Тогда зачем нас обучают?

– Женщина должна уметь все, но не имеет права ничем овладеть в совершенстве. Не слышала?

Ее голос звучал саркастично, но она смягчила эти мрачные слова слабой улыбкой.

– Спокойной ночи, Фрэнсис.

– Спокойной ночи, Лена.

Я умоляла дать нам почитать волшебную книгу «Элементальная магия», которую мы нашли зарытой в парке, но Максин упрямо отвечала, что это слишком опасно. Хотя меня все меньше и меньше волновали возможные риски.

Мое терпение постепенно сходило на нет. Порой казалось, будто моя душа выискивает трещины в телесной оболочке, пытается незаметно выскользнуть из нее, словно мышь, которая ищет тепла.

Утром очередного четверга на моей подушке появилась новая записка. Аккуратно сложенный квадратик бумаги, залитый светом восхода. Я тут же вскочила и схватила его. Он развернулся сам по себе, обнажая тот же смелый почерк:

«Встречаемся сегодня. В лесу на востоке парка. Возможно, ты меня не узнаешь, но я узнаю тебя. Я на твоей стороне».

К тому моменту мне уже не терпелось, чтобы хоть что-нибудь произошло, поэтому записка принесла больше облегчения, чем страха.

За завтраком я села с Максин. Она делила грейпфрут на дольки и выглядела очень сосредоточенной.

Я надкусила нежную булочку с корицей и тяжело вздохнула. Максин отвлеклась от грейпфрута и взглянула на меня.

– Ты сегодня сама не своя.

Я опустила взгляд на глазурь на пальцах.

– Плохо спала.

– Призраки мешали?

У меня округлились глаза.

– Здесь и призраки есть?!

Максин фыркнула.

– Ну, я не встречала, но как знать?

– Не смешно, – буркнула я.

– Это тебе, а мне – очень даже.

– Мы можем опять ускользнуть после заката?

Максин поджала губы.

– Нет.

Честно говоря, я не очень доверяла ее ответу. Она выглядела нерешительной, но в глазах у нее сверкал озорной огонек.

– Могу пойти одна. В прошлый раз вполне справилась, – сказала я, ковыряя заусенцы под столом.

– Справилась? Разве что отчасти, – проворчала Максин. – Что ты задумала, Фрэнсис Хеллоуэл?

– Пожалуйста, Максин. Дай нам изучить ее. Прошу тебя.

Я не смела уточнять, что речь о волшебной книге заклинаний, – в столовой любой мог нас подслушать. О записках тоже молчала. Лена и Максин о них не спрашивали, и я с ними об этом не заговаривала после той ночи в парке. Знаю, что бы они ответили. Попытались бы меня убедить, будто это розыгрыш, или вовсе помешать встретиться с таинственным ночным гостем.

– Посмотрим, – сказала Максин, потягивая воду из стакана.

– Пожалуйста, – повторила я, и прозвучало это даже более надрывно, чем было задумано. – Сегодня ночью.

– Сегодня? – удивилась она. – Не знаю, успею ли я так быстро.

– Тогда одолжи мне ключ, – попросила я, и Максин округлила глаза.