И не позволить себе увлечься и потерять голову стало для нихделом чести и испытанием на стойкость.

– Я обещаю, – тоже усмехнувшись, ответила Оливия.Она все еще не позвонила Энди и, похоже, даже не собиралась. Питер не сталнастаивать. Он считал, что это целиком и полностью ее дело, но упрямство Оливииинтриговало его, и он спрашивал себя, пытается ли она наказать своего мужа илипросто боится его.

Когда они поднялись в ее комнату, Оливия сдержала своеслово. Она отдала ему одеяло и одну простыню и помогла соорудитьимпровизированную постель на ковре рядом с ее кроватью. Питер лег прямо вджинсах и джемпере, сняв только обувь и носки, а Оливия переоделась в ночнуюрубашку в ванной. Они лежали в темноте: она – на кровати, он – на полу рядом сней, – держали друг друга за руки и говорили без конца. Однако Питер дажене попытался поцеловать ее, и только около четырех часов утра она наконецумолкла и провалилась в сон. Питер очень тихо встал и ласково укрыл ее, какмаленькую девочку, и поцеловал – так нежно, как целуют ребенка. А потом онснова улегся на свою постель на полу и думал о ней до самого утра.

Они оба проснулись около половины одиннадцатого утра, когдасолнце уже вовсю светило в окно. Оливия открыла глаза первая, и когда Питерпоследовал ее примеру, она с нежной улыбкой смотрела на него.

– Доброе утро, – ласково прошептала она. Питерчто-то пробормотал и перевернулся на спину. Несмотря на то что он спал на ковреи одеяле, было очень жестко, и Питер чувствовал себя несколько уставшим, темболее что уснул он в семь. – У тебя затекло тело? – спросила Оливия,глядя на то, как он морщится, и предложила потереть ему спину.

Они оба очень гордились тем, что им удалось провести вместеночь, не нарушив взаимного обещания.

– С удовольствием, – согласился Питер с широкойулыбкой и перевернулся на живот, развеселив ее очередным мурлыканьем. Оливия,свесившись с кровати, принялась нежно массировать ему спину, а Питер лежал насвоем импровизированном ложе с закрытыми от блаженства глазами.

– Хорошо ли ты спал? – спросила Оливия, переходя сего шеи на плечи и стараясь не думать о том, какая у него мягкая кожа – как уребенка..

– Я всю ночь лежал и думал о тебе, – честноответил он. – Это торжество моего джентльменства, что я так хорошо себявел, а может быть, это просто знак глупости или старости.

Он перевернулся и, посмотрев на нее, взял ее за руки, безвсяких предупреждений резко сел и поцеловал.

– Ты мне сегодня приснился, – сказала она. Лица ихбыли совсем рядом, руки Питера сами собой потянулись к ее волосам, и он снова иснова целовал ее в губы, зная, что совсем скоро должен будет с ней расстаться.

– И что произошло во сне? – прошептал он, покрываяпоцелуями ее шею и постепенно забывая о том, что он себе обещал.

– Я плавала в океане и начала тонуть… а ты меня спас. Ядумаю, что это хорошая метафора для того, что случилось между нами с тех пор,как я впервые встретила тебя. Я ведь действительно тонула, когда в первый разтебя увидела, – сказала она серьезно, глядя ему прямо в глаза.

Питер нежно обнял ее. Еще мгновение – и он уже стоял наколенях, а она все еще была на кровати, и внезапно его руки оказались у нее подночной рубашкой, лаская ее грудь. Оливия слабо застонала, желая напомнить емуоб их взаимных обещаниях, но уже через мгновение забыла о них, потянулась кнему и заставила его лечь рядом.

Их поцелуи становились все более страстными, телапереплелись, запутавшись в простынях. Оливия оставалась в рубашке, а Питер – вджинсах. Они долго лежали рядом, покрывая друг друга поцелуями и забыв обо всемна свете. Выполнить их решение не заходить далеко было невозможно. Питерухотелось впитать ее в себя, поглотить, пока она не станет его частью, чтобыбыть с ним всегда.

– Питер… – прошептала она, и он прижал ее к себе ипринялся целовать с такой жадностью, что Оливия прильнула к нему, задыхаясь отжелания.

– Оливия… не надо… я не хочу, чтобы ты потом об этомжалела…

Питер пытался вспомнить об ответственности, скорее ради нее,чем ради Кейт или сыновей, но в этот момент он уже не мог себя остановить. Непроизнося ни слова, Оливия стянула с него джинсы, а Питер подбросил ее рубашкувысоко в воздух, и не успела она упасть где-то поблизости от кровати, как Питеруже вошел в нее. Только к полудню перевели они дыхание и замерли в объятияхдруг друга, совершенно вымотанные и пресыщенные. Но для обоих это был моментвеличайшего счастья в жизни, и Оливия улыбалась блаженной улыбкой:

– Питер… я тебя люблю…

– Это прекрасно, – сказал он, прижимая ее к себетак крепко, что со стороны их можно было принять за одного человека, –потому что в своей жизни я никогда никого так не любил. Все-таки я неджентльмен, – добавил он, явно нисколько не сожалея о случившемся. Онвыглядел таким довольным, что Оливия сонно улыбнулась ему:

– Я этому только рада.

Вздохнув, она привалилась к нему поближе.

Они долго молчали, просто лежа в объятиях друг друга,благодарные судьбе за каждое мгновение, которое они провели вместе. И в концеконцов, зная, что рано или поздно им придется расстаться, они снова занялисьлюбовью – в последний раз. Когда настало время собираться, Оливия прижалась кнему и заплакала. Она не в силах была даже помыслить о разлуке с ним, но ониоба знали, что это неизбежно. Оливия возвращалась с ним в Париж. Из гостиницыони вышли только в четыре часа, похожие на двух детей, покинувших Эдем.

Они купили сандвичи и стакан вина на двоих и с аппетитомуничтожили все это, сидя на берегу и глядя на океан.

– Если ты сюда вернешься, я без труда смогу представитьсебе тебя на этом песке, – печально сказал Питер, мечтая прожить здесьвместе с ней всю жизнь.

– А ты приедешь ко мне? – задумчиво улыбаясь,откликнулась Оливия. Непослушные волосы падали ей на лицо, а к щеке прилиплонесколько песчинок.

Но Питер в ответ долго молчал. Он не знал, что ей ответить,и понимал, что не вправе что-либо обещать. У него по-прежнему была его жизнь сКэти, и всего лишь час назад Оливия сказала, что она это понимает. Ей нехотелось отнимать у него все, что им нажито. Она готова была удовольствоватьсясладостными воспоминаниями об этих двух днях. Некоторым людям такое счастье невыпадало в течение всей жизни.

– Я попробую… – задумчиво сказал он наконец, в глубинедуши желая нарушить данное ей обещание еще до того, как оно было дано.

Оба понимали, насколько им будет трудно видеться, и слова отом, что они не могут продолжать свой роман, уже прозвучали. Он должен остатьсяв воспоминаниях, не более того. Их жизнь была слишком сложной, и оба они былисвязаны тесными ниточками с другими людьми. А после того как Оливия вернется всвой мир, в котором она привыкла жить, фоторепортеры, постоянно преследовавшиеее, никогда не позволят чему-либо подобному случиться вновь. То, что им выпало,было чудом, которое никогда не повторится.