– Не говори за всех, Шурочка, я ещё не всё успел! – Митька тоже вскочил.

– Если ты о том, о чем я подумала…

– Значит, ты тоже об этом подумала? – дурашливо спросил он.

– Ты неисправим, Шапкин, – вздохнула я. – Давай, вызывай мне такси!

– Сань, останься, – нормальным голосом произнёс Митя. – Обещаю, что буду держать себя в руках. Постелю тебе на диване, а сам посплю на кухне. Ну куда ты ночью поедешь? Ты же устала, я вижу!

– Ох, Митя… – я растерялась.

«Шурка, не съест же он тебя, в самом деле, – прошептал мне мой внутренний голос. – До дома ещё пиликать и пиликать, а тут удобный диван под боком…»

– Не знаю, Мить… Да у меня и щётки зубной нет…

– У меня есть запасная! – обрадовался он. – Запечатанная! И рубашку я тебе свою дам, чистую. Ну, остаёшься?

– Я…

И в этот момент раздался звонок. Из моей сумочки.

– Кто это тебе в такое время? – ревниво удивился Митька.

– Сама не знаю! – Я выхватила из бокового кармашка трубку. – Алло!

– Александра? Здравствуйте. Вы… звонили мне? – услышала я голос Серебрякова.

– Я?? – я опустилась на диван. – Нет, Андрей Михайлович, не звонила. А… почему вы спрашиваете?

– Точно не звонили? – в голосе художника послышалось удивление и ещё что-то. Я не поняла, что.

– Точно. А что случилось?

– Странная история, Саша. Впрочем, как и всё, связанное с вами. Мне только что передали, что звонила какая-то дама из Арбузова, представилась моей знакомой Александрой, просила срочно ей перезвонить. Вот я и перезвонил. Вам. Значит, это не вы, Саша?

– Точно не я, – я помотала головой. – Какая-то другая Александра.

– В том-то и дело, что у меня больше нет знакомых с таким именем, – вздохнул Серебряков. – Что ж, извините за беспокойство. Я просто подумал, вдруг вам нужна моя помощь…

– Помощь? – пробормотала я.

– Да. Ведь в Арбузове сейчас почти полночь, мало ли что у вас там могло случиться…

– Нет, Андрей Михайлович, – мой голос дрогнул. – У меня всё хорошо. Теперь уже всё хорошо. Спасибо вам!

– До свидания, Саша! Берегите себя.

– И вы, Андрей Михайлович…

Я нажала отбой и бессмысленными глазами посмотрела на Митьку.

– Кто это был, Сань?

– Художник, у которого я брала интервью. Он… ошибся, перезвонил не той Александре.

– Это я уже понял, – хмыкнул Митя. – Он что, страдает бессонницей?

– Нет, он просто за границей. У них там… не знаю, сколько у них сейчас. Всё, Митька, вызывай мне такси!

– Как – такси? – вскричал он. – Ты же остаёшься?!

– Я передумала, друг мой, – я кинула телефон в сумку и громко щёлкнула замком. – Еду домой. Не обижайся.

– Какая ты, Ковалёва, – протянул расстроенно Митька, – изменчивая натура. Вот и имей с тобой дело после этого!

– Как будто ты в первый раз с бабой столкнулся, Шапкин!

– За год подзабыл, как это бывает, – хмыкнул он. – Ладно, раз ты такая непреклонная, будет тебе карета прямо к подъезду. Сейчас кучеру позвоню.

– Митенька, а ты мне дашь эту фотку с собой? – я заглянула в его глаза.

– Господи, ну почему у меня такое доброе сердце! – вскричал он, обратив лицо к потолку. – Эта девушка крутит из меня верёвки!

– Спасибо, Митька! – я быстро чмокнула парня в щеку и выхватила у него из рук фотографию.

– О-о-о! – взвыл он. – Санька, может быть, тебе ещё что-нибудь подарить, а? Хочешь, бери всю эту коробку?

– Не-е-е, за всю я, пожалуй, расплатиться не смогу, – рассмеялась я. – Давай, звони уж своему кучеру, домой хочу!

– Эх, Шурка, Шурка… – вздохнул он и направился к телефону.

– Здравствуйте, Пётр Петрович! – улыбнулась я, заходя следующим утром в офис.

Что это он так на меня смотрит, неужели что-то подозревает? Сердечко моё ухнуло вниз.

– Здравствуйте, Александра, – в тоне шефа слышались какие-то неизвестные мне нотки. – Прошу вас…

– Слушаю, Пётр Петрович, – незамедлительно откликнулась я, сделав шаг к нему.

– Я говорю, прошу вас, проходите, – еле заметная улыбка показалась на его лице.

– А-а-а… – сбилась я и неловко дёрнулась в сторону. – Извините, я не сразу поняла. Спасибо. Хорошего вам дня, Пётр Петрович!

– И вам, Саша, – он в упор посмотрел на меня.

Спина моя взмокла сразу же. Чёрт бы побрал мой нервный организм!

– Спасибо!

Я поторопилась отвести взгляд и бегом бросилась к лестнице. А что такого? Я просто очень спешу работать! За спиной что-то ухнуло, но оборачиваться я не стала, только убыстрила шаг. В пару секунд я взлетела наверх и вздохнула только тогда, когда столкнулась в коридоре со своей Ксенькой.

– Ой, Сенька, это ты!

– Я. А кого ты ожидала здесь встретить?

– Никого не ожидала…

– А вот я ожидала! Тебя! Где тебя носит, Шурочка? – подруга оглядела меня с ног до головы. – А что у нас случилось?

– У нас опять что-то случилось??

– Балда, что у тебя случилось? – хмыкнула она. – С каких пор ты перестала меня понимать?

– У меня всё отлично, Ксения Валерьевна! – отрапортовала я бодро. – А зачем я тебе понадобилась?

– Ты с интервью закончила, надеюсь?

– А что? – Я лихорадочно стала вспоминать, на какой стадии у меня материал. Вот не помню, хоть убейте меня!

– Как что? – вскричала она. – На следующей неделе номер в печать пойдёт, а она спрашивает!

– Сенечка, я сегодня же его добью, обещаю! – я поцеловала подругу в щёку и сделала шаг в сторону.

– Ты что, влюбилась что ли, Ковалёва? – Ксенька больно схватилась за моё плечо. – А ну стой! Кто он? Опять твой Шапкин?

– Ты что, подружка! – возмутилась я. – Глупости не говори!

– Опомнись, дурында, пятнадцать лет прошло! – не поверила она.

– Да говорю же, ты ошиблась!

– Что-то не нравится мне твой вид, дорогая, – покачала она головой. – Тёмные круги под глазами, взгляд какой-то безумно-отрешённый. Мне кажется, ты даже похудела!

– Правда? – я с надеждой оглядела себя. – Слушай, а ведь ты права, похудела. Юбка на талии висит. Мама дорогая, какое счастье!

– Так что случилось, Шурочка? Если не любовь тебя иссушила, тогда в чём дело?

– У меня просто бессонница, Сень, – отмахнулась я. – Работы в последнее время навалилось, не успеваю, вот и нервничаю.