– Ой! Это кто? – испуганно спросила Аня.

– Медвар… – тихо произнесла Нарсу.

С минуту выдринги, Нарсу и фигура в тумане глядели друг на друга. Вернее, скрытый туманом провожал взглядом плот. Потом он спустился к воде, будто собираясь плыть за плотом.

– Стужа… – выругался старший выдринг. – Ребятки, налегли!

И вдруг реку накрыла огромная тень. Громадный искристо-белый ящер с невероятно большими крыльями пронёсся над ними, обдав брызгами и тугим потоком воздуха. Аня, впервые увидевшая дракона, застыла в удивлении и восторге, которые унеслись в светлое небо следом за мифическим созданием, даже не обратившим внимания на «букашек» внизу.

Медвар, уже вошедший в воду, поспешно вернулся в чащу.

– Сытый, – с облегчением выдохнул предводитель выдрингов непонятно про кого.

Вспомнились студёные в лесах нойты, и Аня поёжилась.

Но солнце постепенно оттеснило туман и тени, заиграло на листьях. Теперь помимо журчания и плеска воды вокруг слышались птичьи трели. Река тоже весело бликовала, открывая взорам путешественников свои глубины. Разморённая теплом и мерным покачиванием плота, Аня легла на мягкий мох и закрыла глаза. Последним, что она увидела, была белоснежная сова с ярко-сапфировыми глазами, взлетевшая с ели на берегу.

* * *

Разбудило девочку голодное урчание в животе. Одежда, подаренная нойтой, видимо, по-прежнему защищала от холода. Перевалило за полдень, и солнце теперь пряталось за вершинами вековых сосен и высоких елей, росших прямо у самого берега. От воды тянуло прохладой.

Нарсу, кажется, удалось поймать рыбу. Кроме того, она уже успела разворошить их дорожную корзину со снедью.

– Подкрепись, соня! – весело бросила она девочке. – Тут не больно-то сытно, но рыбкой мы сможем перекусить только на берегу.

– А плыть сколько? – спохватилась вдруг Аня, заглядывая в корзину, где, завёрнутые в кусочки выдубленной кожи, лежали орехи, несколько сухих лепёшек от завтрака и стояли два кувшинчика с ягодным морсом. Ещё было немного сушёных овощей.

– Так вечером будем, – сообщил старший выдринг. – Это по дороге дня два. Да и то если не останавливаться да если не слякоть или снег. А Терна быстро течёт. И город там прямо на берегу стоит.

Постепенно речная протока расширилась. Лес почти пропал, а вокруг потянулись поля. По берегам то там, то тут виднелись домики и даже целые усадьбы. Все были необычные. Одна напоминала огромную нору, выложенную цветным стеклом, другая спускалась к самой воде статуями и барельефами, а третья и вовсе рассекала лёгкие волны словно корабль огромным носом с круглыми оконцами.

Здесь уже часто встречались лодки и даже лёгкие парусные судёнышки. Кто-то удил рыбу, а кто-то просто наслаждался прогулкой. Местные жители с удивлением провожали взглядами плот и его пассажирок. Наконец над Терной и окрестными полями проступили шпили, крыши и стены Фора. Солнце, ещё не успевшее сесть, раскрашивало их багряным золотом.

«Интересно, куда подевались стены в современных городах?» – подумала Аня, разглядывая открывшийся перед ней пейзаж. Историк Андрей Михайлович никогда не говорил об этом на уроках. Да его никто об этом и не спрашивал. «Обязательно спрошу, когда вернусь», – решила девочка.

– Уфф, ну всё. Шабаш, братцы! Почти на месте – во-он та пристань наша, – махнул свободной лапой старший выдринг, которого младшие в разговорах между собой называли Хэнта.

«Нашей пристанью» оказался старый деревянный причал вне городской стены, где катали деревянные бочки, что-то дымилось, и тут же висели сети на просушку. Чем ближе, тем отчётливее становились запахи дёгтя, рыбы и нестираного белья.

– Такое ощущение, что это они в глуши живут, – проворчала Нарсу. – Мы, лесные, и то моемся чаще.

В это время Хэнта вылез на берег, отряхнул шкурку и достал из щели в плоту длинную рубаху. Видимо, здесь не принято щеголять без одежды. Подпоясав своё одеяние, старший выдринг направился к группе работающих на причале людей. Хотя… те, кого Аня сперва приняла за людей, оказались такими же зооморфами, как Нарсу или Кэхэтис, только ростом они были уже со взрослого человека. У многих из-под одежды выбивался пышный рыжий хвост с белой или серой кисточкой, а с двух сторон от кепи торчали острые уши. Но были и другие – обладатель серой шёрстки и хвоста и даже бесхвостые и круглоухие.

Хэнта окликнул одного из работников причала.

– О, сколько зим! Старый ты бревновоз! – весело отозвался тот, нагибаясь, чтобы пожать выдрингу лапу. – Вроде не сезон для сплава.

Хэнта на «бревновоза» совершенно не обиделся:

– Да вот, гостей в город привёз. Ну и ребят своих по оказии захватил, чтобы знали, куда лес гнать да с кем дела вести.

Рыжий работник, с интересом оглядев Аню и Нарсу, хмыкнул, оскалив острые зубы и встопорщив усы. Девочка на всякий случай робко улыбнулась. Белькара же, казалось, даже не заметила чужих взглядов.

Пора было прощаться с выдрингами. Аня перебралась с плота на низкую пристань и, обернувшись, поблагодарила молодых спутников Хэнты. А те, даже не думая о делах, которые вёл их старший с жителями Фора, резвились в темнеющей воде, фыркали, толкались. Однако Ане ответили:

– Да мы с радостью!

– Бывайте!

– Эй, а корзина?

Аня спохватилась, но белькара махнула лапкой:

– Отвезите Кэхэтис! Передайте большое спасибо за вкусный морс.

– Да! И за лепёшки! – поспешила добавить Аня.

Когда девочка и белькара проходили мимо Хэнты, беседующего о чём-то с форситами, тот повернулся к ним:

– Идите вверх по дороге, там увидите ворота. С товарами берут плату, ну а вы налегке. Могут, правда, остановить, спросить куда. Так на этот случай вам, думаю, Рута подсобила.

– Да-да, спасибо вам! – Аня постаралась улыбнуться как можно теплее, хотя на душе скребли кошки.

– Угу, спасибо, – на этот раз расщедрилась и Нарсу.

– Слитые с вами!

* * *

Проходя мимо деревянных сарайчиков и складов, Аня замечала заинтересованные взгляды местных жителей. Одни смотрели исподтишка, отворачиваясь всякий раз, когда девочка встречалась с ними глазами, другие пялились без стеснения. От этого становилось особенно неуютно. Однако к путницам никто не подошёл и даже не последовал за ними, чего больше всего опасалась Аня.

Никто не остановил их и у ворот. Скучающий форсит в лёгкой броне сидел на перевёрнутом ящике, прислонившись к каменной кладке в виде узкой глубокой арки с поднятой решёткой. Охранник лишь окинул новоприбывших беглым оценивающим взглядом и, видимо, не усмотрев угрозы, потерял к ним всякий интерес.

Прямо за стеной был разбит палисадник, скрасивший серую громаду городских укреплений. Здесь тёмным ковром разросся плющ, став великолепным фоном для юных пушистых ёлок и папоротниковых кустов. А из обильной зелени скромно выглядывали белые звёздочки неизвестных цветов.

Мощённые плоским булыжником улочки расходились отсюда в двух направлениях, теряясь среди