— Нормально. Помню, кто меня пару раз едва не отправил на тот свет.

Раздался невнятный звук, я посмотрел на отца моей скелле — тот довольно улыбался. Звенело в ушах. Я не обращал на это внимания, устраивая отключившуюся, но ровно дышавшую Ану, пока женский голос за спиной неожиданно не сообщил:

— Сильное перенапряжение с последующим выгоранием. Нервная система истощена. Необходим полный покой и восстанавливающая терапия. Хорошее питание и сон. И немедленно достаньте жемчуг морских лохов.

За нашими спинами обнаружились те три скелле, которых я уже видел на площади. Самая старшая, высокая симпатичная дама, смотрела спокойно и бесстрашно, хотя я еще помнил испуг на ее лице несколько минут назад. Молодые девчонки толкались позади с нескрываемой смесью любопытства и опаски на лицах.

Сам зарычал. Рядом мгновенно нарисовалась пара озадаченных охранников. Их можно было понять — что они могли сделать с настоящей скелле? Задержать? Как? Ценой жизни?

— Сам, оставь. — Я поднялся, повернувшись к подошедшим. — Мне кажется, уважаемые, нам пора познакомиться.

Почему-то я уверен, что эти скелле мне не враги, хотя времени на то, чтобы разобраться с воцарившимся после моего пробуждения хаосом, еще не было.

Старшая оторвала взгляд от лица Аны, потом он метнулся за мою спину, в нем что-то изменилось, и я невольно обернулся. Пыльная, густо-серая взвесь, накрывшая переулок, медленно оседала. Открывшееся под ней зрелище заставило на мгновение забыть о том, что здесь все еще лежит на тротуаре потерявшая сознание моя скелле. Может быть, это и сотворил я, но очень захотелось зачем-то оправдаться — вроде того, что «я только на кнопочку нажал, я же не знал, как оно будет?!»

Если вы внимательно посмотрите на каменную стену любого дома, то обнаружите множество привычных деталей, упускаемых сознанием за неважностью: неровная кладка, щербатый кирпич, штукатурка, мелкие детали декора, цоколь, водоотводные желоба, отмостка, нависающие сверху скаты крыш. А теперь вообразите, что неведомый архитектор забавы ради слепил все это в мельчайших подробностях из воска, после чего, разочарованный результатом, плеснул кипятком из чайника. И вот они, все те же стены! Те же формы, размеры, цвета. Только потерявшие все детали, крупнейшие из которых лишь угадываются по странным сосулькам и наростам. Сами они сглажены, словно промыты, прогнулись впадинами и вспухли пузырями, готовясь рухнуть бесформенной массой, но так и не удосужившись это сделать, застыли памятником капризу безумного создателя. Медленно оседавшая в безветрии тонкая пыль уже накрыла мостовую между усадьбами серым пепельным ковром, почему-то оставляя в чистоте уцелевшее окружение. В глубине проулка из-за угла ближайшей усадьбы пугливо выглянуло чье-то лицо, увидело наши взгляды и мгновенно испарилось. Никакого желания входить в этот сюрреалистический просвет между домами не было, да никто и не пытался этого делать, несмотря на суету, царившую вокруг после боя.

Когда я обернулся к своим собеседницам, они по-прежнему зачарованно разглядывали новое украшение города — музей Дали под открытым небом.

Я кашлянул.

— Простите, эль! — среагировала старшая. — Меня зовут Орост. Я преподаватель в университете. — Она посмотрела на Ану. — Между прочим, мы учились вместе, — добавила она, не отводя взгляда, потом мотнула головой за плечо, не оборачиваясь. — Это мои студентки. Фар и Онора. Хорошие девочки.

— Очень приятно, Орост. — Я вздохнул. — Мне сейчас не до светских разговоров, извините. Что мне делать с Аной?

— Отнесите в дом и дайте мне возможность заняться ею. — Она посмотрела на наши с Самом лица. — Не волнуйтесь. Насколько я вижу, теперь с ней все будет в порядке.

— Теперь? — опередил меня с вопросом Сам.

Орост невозмутимо кивнула.

— Думаю, никто не ожидал, что мы здесь окажемся. Мы и сами этого не знали. К счастью для Аны. Я уже сделала все самое неотложное, но скорость и полнота восстановления зависят от дальнейшего ухода и лечения.

— Надеюсь, вы все-таки поведаете мне, как оказались здесь так вовремя.

Орост осталась невозмутимой, хотя ее спутницы, без пяти минут скелле, казалось, сжались в комочки при этих словах отца Аны.

— Полагаю, у нас будет возможность объясниться позже.

Какой-то натянутый, неживой разговор начинал раздражать.

Сам бросил быстрый взгляд на меня, чему-то кивнул — хотя я так и стоял столбом, не реагируя, — отдал команду, и четверо охранников, уже ожидавшие этого, подскочили к его дочери.

Я задумчиво посмотрел на них и наклонился к Ане, собираясь лично уложить ее на неведомо откуда взявшиеся носилки. За моей спиной глухо прозвучал вопрос Сама:

— И кто же, по-вашему, были эти нападавшие?

Ответ скелле совсем не удивил:

— Сестры.

***

Внутри городской усадьбы Уров было тихо. Темнело. Я рассматривал через знакомое окно белеющую в сумерках площадь с раскинувшимся на ней храмом. После утренней стычки власти выставили вокруг площади и усадьбы широкий круг оцепления, внутри которого царили тишина и спокойствие, отчего казалось, что никакого боя не было и что город живет прежней жизнью. Лишь охрана на воротах и постоянный поток курьеров и порученцев говорили, что это не так — Арракис гудел растревоженным ульем. Ана все еще спала. Орост, пробывшая с ней почти до самого вечера, ушла, предупредив, что та может проснуться в любой момент. Студенток, которые с ней были, я больше не видел. Несмотря на свой исключительный статус почти скелле, те, насколько я понял, оказались подвергнуты основательному допросу, на котором я незримо присутствовал в качестве пугала — стали бы они говорить что-то даже самому родовитому аристократу против своей воли. Пока сама Орост возилась с доставленным жемчугом, появилась пожилая, можно даже сказать, старая скелле, осмотревшая Анну в ее отсутствие. Она долго общалась с Самом, после чего тот объявил, что доверяет Орост лечение дочери. Последняя, как тут же выяснилось, никакого пиетета по отношению к Ане не питала и вмешалась в не до конца ясную историю исключительно из-за меня. По ее мнению, к этому ее обязывала клятва скелле, о которой, честно говоря, я ничего не знал.

Впрочем, и само нападение, как стало ясно, едва удалось немного собраться с мыслями и обсудить произошедшее, было организовано исключительно с одной целью — убить вашего покорного слугу. Причудливый вид этой атаки — со всеми этими наемниками и метанием дротиков — придала убежденность сестер в моей неуязвимости их искусству. Хотя я сам задним умом, как это обычно и бывает, быстренько придумал десяток более, на мой взгляд, эффективных способов прикончить меня. К счастью, сестры, по-видимому, так и не выяснили, насколько я пострадал после стычки в Угле. Да и, вероятно, сказался вековой женский консерватизм монашек, так и не осознавших, что я очень даже уязвим традиционными способами убийства. Иначе меня бы с легкостью прикончила еще Длинная в стычке на мысу, атакуй она меня не непосредственно магией, а какой-нибудь сосулькой, сотворенной с ее же помощью.