Улаф оставил своего старшего сына Харека присматривать за матерью и маленьким Эриком, поцеловал их по очереди и пообещал вернуться, как только появится возможность. Он не стал растягивать прощание, потому что это было не в его правилах. Но еще Сигурд понимал, что Улафу не по себе из-за того, что ему, сыну ярла, не с кем прощаться, что у него никого не осталось, кроме Руны, которая стала пленницей в Хиндере, и Улаф хотел защитить его от боли и необходимости смотреть на то, как других обнимают любящие руки.

На следующее утро семь человек покинули Скуденесхавн, оставив за спиной столбы дыма, по-прежнему лениво поднимавшегося над погребальным костром, в который превратился «Дубовый шлем» ярла Харальда. Дубовый шлем… Имя дали в шутку, но в его гибели не было ни капли веселья, и теперь его угли смешались с прахом погибших жителей Скуденесхавна. В самом конце «Дубовый шлем» не смог никого спасти. Возможно, боги находили это забавным.

«Не спускай с меня глаз, Всеотец», – подумал Сигурд, когда садился в лодку, и, повернувшись к морю, проследил взглядом за чайкой, которая пронзительно кричала, будто спрашивала, собираются ли они на рыбалку.

– Никакой рыбалки, птица, – пробормотал Сигурд в коротенькую бороду и положил меч на скамью рядом с собой. – Мы отправляемся на охоту.

Лодка, построенная из дуба так же, как корабли ярла Харальда, называлась «Выдра». Она достигала чуть меньше тридцати двух футов в длину и шести в ширину, и вполне могла быть детищем «Рейнена» или «Морского орла» – шесть досок в длину, первые две резко уходят вверх, почти до конца носа и кормы, пять пар весел, уключины, дно, банки и руль. В общем, красивая, отвечающая всем правилам и надежная. Но слишком маленькая.

Главная трудность заключалась не в малочисленности команды – семь человек могли без проблем разместиться на «Выдре», – а в щитах, копьях, топорах и мечах, которые они взяли с собой, потому что теперь эти семеро являлись самыми настоящими разбойниками, спасающимися бегством от ярла и конунга. Но когда мужчина держит в одной руке копье, а в другой – меч, он свободен, так сказал Гендил. Потому что он жив.

Локер ворчал, что Свейн занимает целых два места на скамье, Герт выругался, когда порезал щиколотку об острие копья, но по большей части никто на неудобства не жаловался. Бринья имелась только у Улафа; он свернул ее и убрал в смазанную жиром кожу, и она лежала рядом с ним на скамейке. На плечи всех семерых давила холодная истина того, что «Выдра» и ее маленькая команда – это все, что осталось от могущества, завоеванного ярлом Харальдом. Скуденесхавн сражался в войнах конунга и отправлял рейды каждую весну на север, до самого Йиске, и на юг, через море в земли датчан; воины привозили серебро и изделия из железа, драгоценности, оружие, меха, кость и потрясающие истории.

И рабов.

Закованных в цепи рабов доставляли на остров Реннесёй, к юго-западу от Букна, потому что в стародавние времена самые сильные ярлы Хаугаландета, Ругаланна и Рифилке договорились, что остров будет доступен для всех, но не станет принадлежать ни одному из вождей. Даже конунг Горм не нарушил традицию, поэтому море вокруг Реннесёя было столь же благословенным местом для торговли рабами, как жир для полозьев саней, и первые три дня после полнолуния жители сотни разных фьордов привозили сюда своих пленников, а купцы слетались, точно мухи на мед.

Именно по этой причине Сигурд решил отправиться на Реннесёй.

– Они не тронули Руну, насколько я видел, – сказал Солмунд.

Это означало, что либо Руна сказала им, кто она такая, либо Рандвер догадался по ее внешнему виду, что на самом деле не требовало особого ума.

– Если ярл Рандвер знает, что Руна – дочь ярла Харальда, он, скорее, оставит ее для себя, чем продаст какому-нибудь лысому крестьянину из Свартеватна, – сказал Свейн с набитым кониной ртом.

Люди Рандвера убили лошадь просто веселья ради, и первые женщины, вернувшиеся в деревню, разделали ее, пока она еще не остыла.

Улаф кивнул, соглашаясь, но тут же нахмурился, подозревая, что Сигурд думает иначе.

– Так и было бы, – сказал Сигурд, – если б Рандвер думал, что ярл Харальд и все его сыновья мертвы, когда взял ее в плен.

Он немного помолчал, пока остальные переваривали его слова. Первым все понял старый Солмунд.

– Но Бифлинди наверняка уже сообщил ему, что юный Сигурд сумел выбраться сквозь дыру в его сети, – проговорил старый шкипер. – Они же оба завязли в этом по самое не балуйся. – Солмунд приподнял седую бровь. – А Рандвер знаком с репутацией ярла Харальда достаточно хорошо, чтобы понимать, что любой из его сыновей не станет прятаться, когда сестра находится под крышей врага.

Сигурд кивнул, потому что Солмунд облек его мысли в слова.

– Он отвезет Руну в Реннесёй, – продолжал Солмунд, – и станет всюду ее показывать, точно дорогую серебряную вещь, рассчитывая, что Сигурд по глупости объявится на острове.

– Значит, ему повезет, – заявил Свейн, даже не поворачиваясь в сторону Сигурда.

– Вы направляетесь на Реннесёй? – спросил Солмунд, переводя взгляд с Улафа на Сигурда.

– Мы направляемся на Реннесёй, – подтвердил Сигурд.

Они миновали вход в пролив Кармсунд и плыли теперь мимо шхер у южной оконечности Букна. Эта часть путешествия оказалась самой легкой, потому что Ньёрд, бог ветра и приливов, подарил им спокойное, будто уснувшее, море, и они отправили ему благодарственные молитвы. Но дальше им предстояло пересечь Бокнафьорден – отнюдь не простая задача, потому что даже при слабом ветре здесь почти всегда гуляли приличные волны. На «Рейнене» или «Морском орле», даже на «Олененке» у них не возникло бы трудностей, но «Выдре» было до них далеко. Тяжело нагруженная оружием и людьми лодка всего на фут выступала над водой, и им приходилось следить, чтобы та не заливалась внутрь, если волны станут выше.

– Я совершенно спокоен, – заявил Гендил, когда Солмунд крутанул руль, развернув «Выдру» так, чтобы рассветное солнце не жалило им глаза, а грело левую щеку. – Если б Одноглазый хотел потопить нас, как команду невезучих придурков, почему он тогда помог Сигурду выйти из того сражения в целости и сохранности?

– Я не вышел из него, я сбежал, – поправил соратника Сигурд.

– Пусть так, – настаивал на своем Гендил. – И совсем не случайно старый козел Солмунд также остался в живых, когда погибли многие другие. Всеотец знал, что нам понадобится шкипер.

– Для такой посудины шкипер не нужен, – возразил Солмунд.

– Тогда можешь сесть на весла, а я возьму на себя руль, – предложил Локер, и Солмунд тут же назвал его говнюком.

Старик еще был бледным и морщился от боли, но шов, сделанный Сигурдом, держался, и признаков воспаления видно не было.

– А я все равно спокоен, – снова сказал Гендил, – и давайте закончим на этом.

– Я напомню тебе эти слова, когда мы встретим во фьорде один из драккаров ярла Рандвера, – проворчал Улаф.