– Ладно, вот вам еще один горшочек для ваших членов, – сказал купец, затаскивая на помост девушку, которая вырвалась из его рук, но ухмылявшийся воин грубо схватил ее за руку, затащил обратно и передал веревку работорговцу. Тот сильно дернул за ее конец, девушка почти потеряла равновесие, но сумела плюнуть ему в лицо. Сигурд тихонько выругался, когда купец влепил ей пощечину.

Краем глаза он заметил какое-то движение и увидел, что Герт с мечом в руке пробирается сквозь толпу. Торговец поднял голову, и его глаза вылезли из орбит, когда Герт разрубил его от левого плеча до правого бедра. Толпа взревела, и Сигурд сорвался с места, одновременно вытащив из ножен меч.

– Нет, приятель. Стой на месте! Стой, я тебе сказал!

Улаф вцепился в Сигурда, подобно корням вокруг камня, и тот не смог даже пошевелиться.

– Мы ничего не можем сделать, – прорычал Улаф, заполнив бородой все ухо Сигурда, на глазах которого какой-то мужчина вонзил копье Герту в спину, и его двоюродная сестра Сванильда закричала.

Неожиданно в толпе появились воины, точно стая рыб, повсюду засверкали клинки, подобные блестящей чешуе, и еще два копья поразили Герта, который упал на колени, беспомощно глядя на свою дико кричащую сестру.

– Убери меч, Сигурд, – сказал Улаф. – Мы не сможем помочь Руне, если нас убьют.

Толпа начала расходиться, точно дым на ветру; впрочем, осталось достаточно зрителей, которые, увидев кровь, решили посмотреть, что будет дальше. Сигурд увидел, что Локер повернулся к Герту спиной и двинулся прочь вместе с толпой; Гендил, смеясь с каким-то мужчиной, тоже уходил с площади. Улаф с могучей неизбежностью прилива заставил Сигурда отвернуться от бойни.

– Мы уходим, парень, а это гораздо проще сделать без копья в твоем теле.

Сигурд убрал меч и зашагал вместе с толпой с рыночной площади, решившись лишь один раз быстро оглянуться через плечо. Воины выстроились в «стену щитов» вокруг помоста, и он не увидел ни Руну, ни окровавленных тел купца и Герта, который не выказал даже намека на страх, когда его убивали. А вот Рандвера он заметил – ярл, вытянув шею с серебряным торком, оглядывал толпу, похожую на разбегающихся вшей; он искал тех, кто, как он знал, должен был обязательно сюда прийти. Сигурд же, уходя, соткал в уме гобелен со стоящим на площади Рандвером, чтобы тот висел в его сознании, как напоминание о лице, которое он рано или поздно увидит мертвым. Если его, Сигурда, не ждет такая же судьба, какая выпала на долю его родных…

Купцы расходились, вспоминали, что произошло, шутили, что работорговцу заплатили железом вместо серебра, а еще что такое нередко случается, когда дело касается красивых девушек.

А Сигурд надеялся, что ни боги, ни его братья и отец не наблюдали за ним из Вальхаллы.

– И все-таки это хорошая смерть, – сказал Аслак, и эти слова прозвучали откуда-то из малинового распухшего лица.

– Ха! Ты считаешь такую смерть хорошей? – возмутился Улаф. – Боги, сколько же придется потратить сил, чтобы похоронить всех вас, молодых дураков…

– А мне стыдно, что я стоял и ничего не сделал, когда нашего брата протыкали копьями, – пробормотал Свейн в бороду.

Сигурд молчал, но ему и не требовалось ничего говорить, чтобы его друзья знали, что он думает. Он чувствовал, как от стыда пылает лицо, и не хотел привлекать к себе дополнительное внимание.

– Нас проверяли, – сказал Улаф, вгрызаясь в кусок копченого мяса кабана, который он купил на рынке, когда они возвращались к Солмунду и «Выдре», ждавшим их на другом конце острова. – Да, это было тяжелое испытание, но так бывает всегда. – Он смотрел на Свейна и Аслака, но Сигурд знал, что его слова предназначены для него. – Вы видели, сколько вонючих ублюдков выхватило оружие, когда Герт решил показать всем, какой он глупец. Я перестал считать после двадцати.

Они доплыли до маленького островка за Реннесёем, вытащили «Выдру» на берег и теперь сидели на большом плоском камне и смотрели на север и спокойную воду.

– Эта задница Рандвер появился словно ниоткуда, – заметил Локер. – Ты его видел, Сигурд?

– Сигурд его видел, – ответил Улаф. – У него все волосы встали дыбом и превратились в колючки. – Юноша взглянул на него, и они некоторое время не сводили друг с друга глаз. – Твой отец в молодости был точно таким же, и не дожил бы до положения ярла, если б я не держал его за хвост, когда у него изо рта начинала идти пена.

Сигурд посчитал бы его слова оскорбительными, если б отец множество раз не говорил то же самое, когда пировал за своим столом.

– Это испытание, – продолжал Улаф. – Старый Один выложил его перед нами, как волны перед носом корабля. Любой дурак может испачкать свой меч кровью, чтобы его через мгновение зарубили. Думаете, это позволит вам стать героями саги? Ха! Ни один скальд даже пёрнуть в вашу сторону не захочет. По крайней мере, приличный скальд.

– А если и пёрнет, то так, чтобы никто не заметил, – добавил Солмунд.

– Значит, это что-то вроде тафла, – предположил Свейн – возможно, самое умное высказывание в его жизни, потому что все дружно на него посмотрели, и его щеки залил такой яркий румянец, что он мог бы поспорить с рыжей бородой.

– Точно, вроде тафла, – подтвердил Улаф с полным ртом. – Ты передвигаешь фигурки по доске и используешь для этого мозги. А когда оказываешься в более сильной позиции, чем твой противник, наносишь сокрушительный удар. – Он поморщился и помахал в воздухе жирными пальцами. – Если ты еще не понял, нашу позицию нельзя назвать достаточно сильной. У нас на доске осталась всего одна фигура, и мы должны использовать ее с умом. – Он было улыбнулся, но смерть Герта стала ударом даже для Улафа, считавшего его дураком. – Однако мы все еще в игре, – сказал он. – И Один продолжает наблюдать за нами своим единственным глазом.

– Ты думаешь, ярл Рандвер понял, что вы там были? – спросил Аслак, повернув опухшее лицо сначала к Сигурду, потом к Улафу.

– Он не мог этого знать, – ответил Улаф. – Герт почти ничего не сказал – ни когда разрубил пополам вонючего торговца, ни когда люди Рандвера вонзили в него свои копья.

– Он знал, дядя, – возразил Сигурд.

Улаф пожал плечами, как будто хотел сказать, что все возможно.

После этого все замолчали, каждый прокручивал в уме события последних дней. Они потеряли Герта, но получили Аслака – значит, их снова было семеро; однако только у пятерых имелся опыт сражений. Семь воинов против не только самого могущественного ярла в Ругаланне, но еще и конунга Горма Бифлинди, Потрясающего Щитом, которому поклялась в верности дюжина других ярлов. Где-то в своих чертогах громко смеялись боги. Сигурду казалось, что он слышит их хохот сквозь шепот моря и крики чаек. Боги смеялись. Но, по крайней мере, это означало, что они за ними наблюдают.

– Расскажи про Асгота, – попросил Сигурд, повернувшись к Аслаку.

– Да, они побоялись перерезать ему горло, так? – спросил Улаф.