– Возможно, она пришла поглазеть не на коней, – ухмыльнулся Филомен и ткнул друга локтем, отчего тот снова гоготнул.

– Не понимаю, о чем ты, – холодно отозвался Ипполит.

– Ипполит почитает Артемиду, общества земных женщин он не ищет. – Я хотела помочь, но Ипполит нахмурился, и я поняла, что оплошала.

– Даже Артемиде порой приходится на что-то закрывать глаза, – заметил Филомен.

– Не смей проявлять к богине неуважение! – рявкнул Ипполит.

– Я уважаю ее, еще как! – без толики веселья в голосе воскликнул Филомен. – Я уважаю охоту.

– Как мы уже обсуждали раньше, должно почитать всех богов, – вмешалась я. – Артемида – богиня охоты, но Дионис и Афродита тоже достойны поклонения.

– У меня нет времени на Афродиту, – отрезал Ипполит. – И еще меньше времени – на тебя.

Он отвернулся к стойлам, но Филомен не собирался его отпускать.

– Ты хочешь сказать, Ипполит, что ни разу не отдал дань уважения Афродите? Вот прям ни разу?

– Это ужасно, – согласилась я. – Хоть раз соверши возлияние. Что я такого сказала?

Оба друга Ипполита покатились со смеху.

– В кои-то веки критский бык заткнул за пояс афинскую сову, – зубоскалил Филомен.

Не глядя ни на кого из нас, Ипполит открыл дверцу стойла и вывел лошадь. Запрыгнул на нее и, поскакав прочь, крикнул:

– Охота, друзья! Похоже, вы забыли, что это такое.

– Соверши возлияние, – передразнил меня высоким голосом тот, чьего имени я не запомнила. – Прямо в яблочко, ваше величество.

– Это не было издевкой, – тихо сказала я, внутренне радуясь тому, что сумела растревожить Ипполита.

Возможно, я еще смогу освоиться среди юных мужчин, особенно если перестану коротать свои дни в покоях.

Трифон

Тесей уехал уже несколько месяцев назад, забрав с собой Пирифоя – единственного оставшегося в Афинах мужчину с головой на плечах. Мы и представить себе не могли, какие хаос и беззаконие за этим последуют. Дворец превратился в цирк. Один из юнцов проехался на лошади по главным коридорам, и от оставшейся после этого вони не избавиться никакой уборкой. Другой, дабы не отставать от дружка, выменял на что-то у разносчика дикую обезьянку. Пару дней она была всеобщей любимицей, потом надоела и теперь бродит по коридорам, таскает еду и огрызается на всех, кто попадается ей на пути. Стало обычным делом спотыкаться о пьяных, громко храпящих мужчин: они спят где попало, всегда с кубком вина и в луже мочи. Самые здравомыслящие из нас стараются не покидать своих комнат.

Время от времени я выхожу прогуляться – как правило, днем, когда худшие возмутители спокойствия или еще спят после бурной ночи, или прочесывают верхом лес в поисках мифических чудовищ. Ипполит объявил испытание: найти лошадь с торчащим во лбу рогом или чем-то вроде того. Видно, вдохновился приездом своего крестного, Геракла. Ну хоть в неприятности не лезет.

Мои соглядатаи продолжают собирать информацию: в Афинах и за их пределами. Так что я знаю, что путешествие Тесея успешно и далеко от провала, на что втайне надеются недостойные мужи. Мне эти новости приятны, ведь, несмотря на все мои недостатки (коих у меня полно, и я это признаю), Афины у меня всегда в приоритете. Служба царю сделала меня богатым, но я никогда не подвергал свой народ опасности. Именно поэтому я с глубочайшим удовлетворением слушал донесения о том, как нищие цари один за другим соглашаются с тем, что их положение лишь укрепится, если они откажутся от титула и вступят в совет, который будет править новой, объединенной вокруг Афин Аттикой. Описания Тесеем Крита в связи с этим выглядели крайне убедительно, и меня удивляло, почему Тесей не подумал взять с собой саму критскую принцессу.

На самом деле он не только не взял ее с собой, но и, похоже, не подумал о том, каково ей будет остаться одной во дворце. Поразмышляв над этим, я даже подумывал предложить ей пожить в одном из моих сельских домов, пока не вернется Тесей и не восстановится мир. Но я быстро отмел эту мысль. Пока принцесса не высовывает носа из своих покоев, опасность ей не грозит. Так что нет причин впускать чужаков в мою частную жизнь.

В слухи о тайной связи между Федрой и Ипполитом я не верил. Юноша излишне привязан к своему коню. Но, что важнее, я внимательно наблюдал за их беседами и не видел ни единого признака влечения с ее стороны. Да, Федра мило краснела, когда Ипполит заговаривал с ней, но он всего лишь мальчишка, а она его мачеха.

Бремя же насмешек и поддразниваний несет на себе Ипполит, в основном от дурачья, которое зовет своими друзьями. Он тщетно отнекивается, продолжая выражать свою приверженность богине Артемиде. Те стоят на своем: принцесса Федра украла его сердце, а вместе с ним и целомудрие Ипполита.

Так случилось, что однажды я находился в обеденном зале, как раз когда молодые люди завели один из подобных разговоров.

Начал его Резус, шумный мускулистый парень и сын моего давнего друга. Его язык заплетался от количество выпитого за полдня алкоголя. Он поднял свой кубок и закричал безотчетно громко:

– Ипполит просит вас поднять тост за царицу Федру!

– За царицу Федру! – вторили ему не только за его столом, но и за соседними.

Ипполит угрюмо нахмурился.

– Я ничего подобного не просил, и вы это знаете.

Перед ним стоял кубок с вином, но голос его не дрожал, как и рука, поднятая с кубком к губам. Меня это не удивляло. Ипполит обожал спорт, а не выпивку. Он не совершит ничего такого, что неблагоприятно скажется на его увлечении, даже в отсутствие отца.

– Так ты что, не пожелаешь даме крепкого здоровья, а ее муженьку – здоровья похуже? – Резус вскочил на ноги и сам пожалел об этом: его сильно качало.

– Ее муж – мой отец, остолоп. – Ипполит воткнул в столешницу нож.

Будь Резус трезвее, он бы на этом остановился.

– Он достаточно стар, чтобы быть и ее отцом. Нацепишь на голову рога, когда ляжешь с ней? Я слышал, критских женщин возбуждают быки.

– Я не лягу с ней, – свел брови Ипполит. – Я поклялся… – начал он, но его прервал Резус.

– Да брось, Ип… Ипп… Дружище, неужели ты серьезно относишься ко всей этой артемидовой чуши?

Даже я не сдержался и с откровенным интересом уставился на Ипполита. Что он ответит?

– О какой чуши ты говоришь? – Голос ледяной, ладонь стиснула рукоять ножа.

– Это нормально – не трогать женщин, пока ты юн. Но мужчины должны спать с женщинами. Настоящие мужчины – спят.

Нож так молниеносно вспорол воздух, что никто из нас не увидел его движения, пока он не вошел в плечо Резуса. Парень пошатнулся, побледнел. Туника быстро пропитывалась красным.

– Я устал от твоей болтовни, – сказал Ипполит, поднялся и покинул зал.

Содрогнувшись, я проводил его взглядом.

Резус, пошатываясь, тоже вышел из зала при помощи нескольких друзей. Случившееся заставило меня призадуматься. В воздухе отчетливо пахло опасностью, чего не было раньше. Поспешил бы Тесей с возвращением.

Агнета

Напряжение, повисшее в воздухе Афинского дворца, сдавливало грудь и не давало дышать. Мы давно уже злоупотребили чужим гостеприимством, хотя нам, в общем-то, с самого начала были не рады. Я пыталась составить план отбытия, говорила с людьми, которые могли взять нас на борт и знали, двери каких дворцов открыты изгнанникам.

Но что толку, если Медея отказывается уезжать? Думает, обдурила нас своими смелыми поступками: слежкой за Тесеем, противостоянием с принцессой. Она просто добивается того, чтобы кто-то ее остановил, положил всему конец. Но как тогда поступить нам? Впрочем, Кассандра, полагаю, вернется к мужу. А что делать мне? Во дворце стало опасно. Я думала, виной тому приезд критской принцессы, но он лишь стечение обстоятельств. Опасность принес ставший царем Тесей, бросивший всех на милость Ипполита.

Мне казалось, на улице станет легче дышать, но климат Греции слишком жарок для тех, у кого такая светлая кожа, как у