сердца необходимым мужем. Когда Жером стал королем и смог расточать милости, он наградил их обоих за доброту, которую они проявляли к нему во время трудного периода.

В августе 1805 года он был уже в Алжире и требовал от бея освобождения всех французских и итальянских рабов, которых тот удерживал в качестве пленников. В течение многих веков корсары, базировавшиеся на берберских берегах, досаждали средиземноморской торговле, но соперничество между великими державами поощряло процветание пиратства, и в каждом поселении в Алжире и Тунисе имелись сотни христианских рабов. Некоторые из них были искусными мастерами, и с ними сравнительно хорошо обращались, но большинство влачило жалкое существование у своих исламских господ. За непослушание их унижали пытками и пороли, а если они пытались бежать и были захвачены снова, их обычно подвешивали к стенам с помощью железных крюков, известных как «скорпионы». Жером предоставил бею сорок восемь часов для выполнения своих требований, и в назначенное время все 232 раба взошли на его корабли, после чего он с триумфом прибыл в Геную для торжественной встречи. За этим последовала благодарственная служба в кафедральном соборе, потом освобожденные пленники были приглашены на банкет на борту корабля, и день этот закончился балом в честь Жерома. Наполеон пришел в восторг от такого проворного исполнения долга, и Жером получил приглашение в Париж, чтобы принять поздравления своего брата. Прибыл он туда незамедлительно и продолжал заимствовать средства у торговцев, проматывая кредиты со скоростью, которая могла бы изумить даже Жозефину. Но, несмотря на это, он получил дальнейшее повышение и командование «Ветераном», одним из кораблей эскадры, направляемой к мысу Доброй Надежды, для того чтобы тревожить судоходство англичан.

Инструкции Наполеона Вильомцу, командиру этой группы перехвата, были сходны с указаниями, переданными адмиралам на флагманский корабль, куда направлялся Жером в качестве гардемарина. «Ведите себя с ним с жесткостью руководителя, преисполненного сознанием долга в сочетании с соображениями, относящимися к лицу, удостоенному ранга, который волей монарха еще не был возложен на него», — говорилось в депеше. «Никаких особых почестей не следовало воздавать ему, поскольку никто, — писал Наполеон, — их не удостоился!» Вильомц читал эти инструкции прикусив язык.

Еще до того, как Жером мог покинуть Париж, ему предстояло урегулировать свои долги, и, поскольку Наполеон отсутствовал в столице, он вынужден был обратиться к Жозефу за средствами для такого урегулирования. Жозеф неохотно одолжил ему еще 80 000 франков и написал Наполеону с просьбой возместить их. Ответ был краток: «Если Жером не может жить на свое жалованье, пусть будет заключен за долги в тюрьму». Доброжелательный Жозеф так и не получил обратно своих денег, и в отличие от миллиона франков, который ему каждый год приходилось высылать из Неаполя, эти деньги исходили из его собственного кармана.

Освободившись от задолженности, Жером поспешил в Брест, где сразу же был произведен в помощники командира эскадры. Когда он узнал, что местом ее назначения будет мыс Доброй Надежды, то всячески пытался избавиться от такого поручения, но хитрое замечание командира, что несколько месяцев трудной службы окупят себя хорошими дивидендами в будущем, удержало его от этого шага.

Эскадра была повернута от мыса, так как английские силы преобладали в этом районе, и вместо этого поплыла в Бразилию, а потом в Вест-Индию. Там корабль Жерома оказался отрезанным от других, и, заглянув в предписания, он обнаружил, что встреча была намечена на Ньюфаундлендской отмели. Он не стал выполнять эту инструкцию и, снова повернув к югу, наткнулся на группу английских торговых судов, перевозивших лес в сопровождении всего лишь одного фрегата. Жером захватил и сжег эти суда (одиннадцать, по его сообщениям, и девять, по данным британского флота), но теперь уже оказался вблизи Азорских островов и недалеко от дома. С обычным пренебрежением к приказам он решил, что неразумно далее искать свою эскадру, и направился в Брест.

Но Жерому не удалось добраться до Франции без другого драматического приключения. По пути в гавань ему пришлось бы пройти сквозь строй четырех британских судов из линии, блокировавшей французский берег. Вначале он склонялся к тому, чтобы с боем проложить себе путь к Лорьяну. Но по счастливой случайности узнал от местного моряка, служившего на борту «Ветерана», что между рифами существует скрытый проход в гавань. Он передал руль местному моряку, и «Ветеран», промелькнув между скалами, попал под защиту орудий французского форта. «Еще один пример удачи Бонапартов», — жаловался британский капитан, сообщая в Лондон об этом инциденте.

И снова Жером был принят в Париже как герой. И хотя морской министр критиковал его за то, что он покинул свою эскадру, Наполеон принял сторону Жерома, наградив его орденом Почетного легиона и повысив в звании до контр-адмирала. Жером был, вероятно, единственным моряком в военно-морской истории, который получил такой ранг до своего двадцать второго дня рождения.

Но затем Наполеон изменил свои планы относительно ближайшего будущего Жерома. Пришло время, подумал он, дополнить репутацию младшего брата службой в качестве генерала. Именно это он и имел в виду, прихватив его с собой в прусскую кампанию осенью 1806 года и поручив впоследствии командовать смешанными силами баварцев и вюртембергцев. Жером проявил себя в море как импульсивный и ненадежный командир, приводивший в отчаяние своих адмиралов, которые ожидали от него подчинения дисциплине. Но он обладал немалой личной храбростью, и известие, что его оставляют позади охранять тылы армии, не привлекало его. Жером пытался убедить Наполеона изменить свое решение, но брат его не был расположен предоставлять ему передовые позиции до тех пор, пока тот не проявит своих способностей на поле боя. Но так уж получилось, что оказалась масса дел в Силезии, и в течение нескольких последующих недель контр-адмирал, превращенный в генерала, был занят расчисткой очагов прусского сопротивления, обойденных Великой армией. Удача не сопутствовала ему, и он завоевал не много славы, но это произошло только вследствие его собственных ошибок. Он всегда находился не в том месте и не в то время, и его отношения с командирами-ветеранами, обличенными ответственностью наблюдать за ним, становились все хуже и хуже по мере развития кампании. Одним из таких старых служак оказался пресловутый Вандамм, известный своей репутацией чванливого и безжалостного профессионала, и Жерому, который все еще бомбардировал брата просьбами об откомандировании его ближе к центру операций, пришлось вступить в конфликт со своим коллегой. К несчастью для начинающего генерала, Наполеон уступил его просьбам как раз в то время, когда Жером занимался осадой Глогау. Ему поручалось передать командование Вандамму и двинуться против города Калиша. Жером подчинился, а два дня спустя