– Как ты себя сейчас чувствуешь? – поинтересовалась моя лучшая подруга.

– Как неудачница, – ответила я.

Она покачала головой. Я считала, что подруга меня не понимает. У нее-то были планы после выпускного: Амери-Корпус[18] предложил ей должность учителя чтения в Сент-Луисе. Работа хоть куда.

Я лихорадочно продолжала подавать заявки. Через месяц колледж выставил меня в реальный мир, а у меня все еще не было никаких перспектив.

Моих друзей раскидало по свету. Я же сложила вещи в родительскую машину и переехала из центра Лос-Анджелеса в свою старую детскую комнату в тихом приморском городке.

Перемена была разительной. После бесконечных зачетов, экзаменов и мероприятий наступили пустые, ничем не занятые дни. Несколько дней я спала до обеда и не вылезала из пижамы. Потом на меня свалились тревога и скука. Последние четыре года я металась от одного дела к другому, ничего не успевая, и мечтала о том, что могла бы делать, будь у меня свободное время. Что ж, мое желание исполнилось. У меня появилась куча свободного времени, и мне было абсолютно нечем его заполнить.

«Нет, нельзя унывать», – решила я и попробовала вернуться в свою зону комфорта – развила бурную деятельность. Пыталась заполнить пустоту максимальным количеством дел: просмотром вакансий для писателей-фрилансеров, рассылкой резюме в редакции журналов, сочинением статей для сомнительных блогов – так я хотя бы могла говорить близким, что чем-то занимаюсь. Я составляла длинные списки дел и отмечала их галочками. Всего за неделю я вернулась в свое привычное лихорадочное, напряженное состояние. Но тревога никуда не делась. Я целыми днями выполняла какие-то задачи, но сама-то понимала, что ничего не делаю. По крайней мере, ничего полезного.

Однажды утром, просматривая электронную почту, я открыла непрочитанное письмо от папы, который прислал мне свою любимую цитату: «Два самых важных слова в английском языке – любовь и баланс».

Любовь и баланс. У меня не было ни того, ни другого.

В тот же день, вооружившись блокнотом и ручкой, я пошла в кофейню неподалеку. Там я принялась составлять списки.

Но это не были списки дел, которые я придумывала только для галочки. Это были списки мечтаний, рассуждений и записок моего внутреннего голоса человеку, который слишком долго двигался на автопилоте. Что наполняло меня счастьем и энергией? Какой я представляла жизнь своей мечты?

Вернувшись домой в тот вечер, я уже не чувствовала себя неудачницей. А наконец-то ощутила благодарность.

Я начала рано просыпаться и каждое утро отправлялась на пробежку. Потом занималась йогой на свежем воздухе. И вызвалась «платить» родителям за проживание: готовила ужин, ходила на фермерский рынок за продуктами и искала в Интернете полезные рецепты. Почти каждый день я навещала своего дедушку, который жил неподалеку, и внимательно слушала его истории. Я ходила на обед с папой и в спортзал с мамой.

Еще я писала. Не для других, а для себя. Писала о том, что было мне важно и что мне самой было бы интересно читать: рассказы, очерки, пьесы. Иногда слова сами лились наружу. Иногда их приходилось вытаскивать из себя клещами. Но так или иначе я делала то, что имело для меня значение.

Временами жизнь в родительском доме вызывала у меня ощущение дежавю. Возвращаясь с очередного свидания с новым парнем, было так странно вновь оказываться все на том же пороге при свете все того же фонаря, прощаясь так же, как когда-то в подростковом возрасте после школьного бала. Если я выходила из дома и брала ключи от машины, родители по привычке спрашивали, куда я иду и когда вернусь. Друзья рассказывали о своей новой жизни в Париже, Вашингтоне, Сент-Луисе и Нью-Йорке, а мне иногда казалось, что мне нечего им ответить. Периодически в голове вновь предательски всплывало слово «неудачница». Но теперь-то я знала, что главное – как я к этому отношусь. Если я не считала себя неудачницей, то и не чувствовала себя ею. Даже живя с родителями, я могла оставаться независимой. Я не впустую прожила это время.

В конечном счете переехать к родителям после колледжа было лучшим решением. Это заставило меня на время остановиться, подумать и спокойно оценить свою жизнь и свои мечты. Более того, я поняла, что наши ожидания могут становиться для нас тюрьмой.

Я думала, что мне придется поставить жизнь на паузу, пока я не перееду от родителей и не начну свою независимую жизнь в новом городе. Но оказалось, что жизнь нельзя поставить на паузу. Нельзя ждать, когда начнется она – жизнь мечты – с той самой машиной, с тем самым парнем, с той самой работой и с тем самым домом. Надо научиться пользоваться возможностями, которые открываются уже сейчас! Ведь радость и счастье только и ждут, что ты распахнешь глаза и протянешь им руку.

Даллас Вудберн

Правильное решение

Старайтесь быть не успешным человеком, а полезным.

Альберт Эйнштейн

Отведя сына к остановке школьного автобуса, я заметила, что на колготках поехала стрелка. Какая жалость. Вернувшись домой, я сняла рваные колготки, обыскала ящик в поисках целой пары и с трудом натянула ее.

Затем я втиснула ноги в туфли на каблуке, а потом еще долго возилась с юбкой и жакетом. В конце концов схватила портфель и раскадровки в одну руку, кофе в другую, и, то и дело спотыкаясь, выбежала на улицу. Нужно было торопиться: у меня была назначена встреча с очень важным клиентом.

Я работала консультантом по коммуникациям и очень гордилась своей организованностью и пунктуальностью. С клиентами мне нужно было встречаться не чаще одного или двух раз в неделю. Большую же часть времени я работала из дома. Мне очень нравился такой график, он давал столько свободы!

Когда дети были еще маленькими, у меня было время помочь им с уроками, и я водила их на внеклассные мероприятия.

Но дети становились старше, моя помощь в прежнем объеме им уже не требовалась. Я чуть внимательнее, чем раньше, присмотрелась к компании, в которой работаю, и вдруг поняла, что то, чем мне приходится заниматься, идет вразрез с моими идеалами. Помню, как на одном из совещаний коллеги устроили праздник в честь того, что компания выиграла в суде иск по делу об асбесте[19], в котором она выступала ответчиком.

И я – сторонник бережного отношения к окружающей среде – была вынуждена присутствовать на «празднике». Внутреннее чувство дискомфорта усиливалось, и это