могут вдохновить других на присоединение к массовому движению. Только армия добровольных инструкторов способна обучить миллионы туристов, которых движение надеялось привлечь[133].

Энтузиасты также подчеркивали важность местного туризма, экономичной альтернативы более популярным групповым турам. Туристские клубы и добровольные инструкторы могли организовывать загородные походы по праздникам и выходным, готовить туристов к длительным путешествиям и приобщать начинающих к радостям вылазок на природу. Так, «На суше и на море», регулярно публиковавший ответы на вопросы читателей, приветствовал намерение одного ленинградца отправиться в поход на байдарках по Северу, но советовал начать с однодневных путешествий неподалеку от дома, чтобы приобрести нужные навыки. ТЭУ мало что делало для популяризации этого вида туризма, самого доступного из всех, жаловались активисты, хотя и обязано было вести такую работу со дня своего возникновения. Местные походы становились делом самих туристов – например, «длинноногих» из московского отделения ТЭУ, прозванных так за еженедельные переходы протяженностью в 40 километров. К 1940 году они стали лидерами среди многочисленных туристских групп столицы. «Для нас, московских туристов, походы по Подмосковью – отличная школа выносливости и спортивного ориентирования, расширяющая наш кругозор и помогающая нам стать образованными, культурными людьми». Туристов ждал целый мир в окрестностях их собственного города[134].

Рис. 2.7. И где же здесь туризм? «Мы еще не упразднили эти совершенно ненужные отчеты на общие темы, такие как “О значении туризма” и “Что такое ОПТЭ” и т. д.». На суше и на море. 1935. № 9. С. 14

Рис. 2.8. И где же здесь туризм? «Путеводители многих отделений ОПТЭ попадают в руки “любителей пляжного отдыха”, занимающих не только пляж, но и турбазы ОПТЭ. Для истинных туристов часто “нет места”». На суше и на море. 1935. № 9. С. 14

Энтузиасты пролетарского туризма – те, кто ратовал за превращение туризма в массовое движение, – на протяжении 1930-х годов оказались в меньшинстве. Образ советского туризма в глазах общественности теперь ассоциировался с пальмами, горными вершинами, морским побережьем (с романтичным закатом или без него). В 1935 году журнал «На суше и на море» поместил серию карикатур на местных активистов, каждая несла подпись: «И где же здесь туризм?» Объявление в парке говорило о том, что здесь проходит туристский слет – на самом же деле некий чиновник читал речь о пользе туризма, аудитория состояла из одного заснувшего человека. Как выяснялось из следующей карикатуры, все «туристы» были на пляже[135].

К концу 1930-х годов советская туристическая отрасль так и не смогла предложить привлекательного продукта, формулу «туризм – лучший вид отдыха» взяли на вооружение лишь немногие энтузиасты. Условий для комфортабельных туристических поездок не существовало, или они были доступны лишь немногим – таковы, например, персонажи кинокартины «Однажды летом», снятой по сценарию Ильи Ильфа и Евгения Петрова (1936)[136]. Два начинающих автолюбителя, живущие в небольшом городке у подножия живописных Кавказских гор, с завистью смотрят на проносящийся мимо открытый автомобиль и начинают спорить о том, какая это марка – «линкольн» или «мерседес»: свидетельство дефицита туристического транспорта отечественного производства. Наехав на выбоину, автомобиль теряет шину, и приятели криками пытаются предупредить туристов об этом. Но те не обращают на них внимания, и шину забирают автолюбители – для автомобиля, который строят сами. Фильм создает запоминающийся образ туриста в массовой культуре: подвижный (что вызывает восхищение), но занимающий привилегированное положение и чуждый для простых людей. Тем не менее часть советских граждан, хотя и незначительная, активно занималась туризмом в 1930-е годы, считая его лучшим видом отдыха – даже если относительно разновидностей туризма и необходимого уровня комфорта существовали разногласия. В следующей главе рассматриваются плюсы и минусы советского туризма для его непосредственных участников.

Глава третья

«Пролетарский» туризм в 1930-е годы

Поиски «достойной жизни» в пути

Отношение социализма к «достойной жизни» является одной из главных проблем в изучении истории Советского Союза. Программа ускоренной индустриализации, принятая в 1928 году (первый пятилетний план), была нацелена на создание экономики изобилия, но как выглядела конечная цель? Разумеется, специалисты по планированию руководствовались прежде всего оборонными соображениями, но также идеей о том, что именно социализм, а не капитализм, позволит бедной стране наподобие СССР догнать Запад и приобщиться к «достойной жизни», которую ведет буржуазия при капитализме. «Достойная жизнь» подразумевала в первую очередь материальный комфорт, даже роскошь, и бытовые удобства. Социализм, верили его глашатаи, также может наладить эту комфортную жизнь и сделать ее доступной для всех, а не для избранных. Но «достойная жизнь» в социалистическом и демократическом обществе могла также означать отказ от материальных ценностей и выдвижение на первый план нематериальных, таких как: умственный труд, приобретение нового опыта, искусство, дружба, чувство товарищества. Опыт советских туристов в 1920-30-е годы прямо способствовал наполнению смыслом понятия «советский социализм» и усиливал его способность к созданию альтернативного варианта достойной жизни, выгодно отличавшегося от буржуазного.

Вначале, как уже было отмечено, туризм и отпуск были связаны с содержательным досугом, помогавшим переносить тяготы социалистического производства (ударный труд, социалистическое соревнование). Рационально организованный досуг был необходим настоящим пролетариям больше, чем другим социальным группам, и рабочие, помимо приоритетного доступа к курортам, «ремонтным мастерским для восстановления здоровья трудящихся», должны были получать пользу от активного отдыха – туризма. Активист Г. Бергман предупреждал в 1927 году, что не следует видеть в туризме только занятие для «благородных»: «Думать подобным образом – дурная привычка. В конце концов, мы – хозяева своей судьбы, и пора отказаться от привычного нам рабского самоограничения: “Только благородные могут это делать” или “Что же мы можем сделать?” Неправда! Несмотря на бедность, рабочие могут жить намного лучше, красивее и интереснее» [Бергман 1927а: 52–53]. Как уже говорилось в главе второй, ОПТЭ намеревалось отправить миллионы промышленных рабочих в поездки – речь шла как об организованных, так и самодеятельных путешествиях[137].

Любое путешествие являлось шагом к «достойной жизни», но «пролетарский туризм», в понимании Общества пролетарского туризма и его преемников, позволял вести ее наилучшим образом. Самодеятельные путешествия в составе небольших групп – пешком, на байдарках, велосипедах, лыжах или лошадях – наиболее эффективно развивали качества, необходимые новому советскому человеку. Планирование, подготовка и осуществление путешествия формировали мировоззрение пролетария не в меньшей степени, чем знакомство с новыми местами, людьми и видами. Пролетарский турист, «сын рабочего класса», совершал поездки «не для того, чтобы “уйти от людей, дать душе отдохнуть и временно забыться от обыденных занятий”, а для