– Вы узнали револьвер?

– Еще бы! Это был мой собственный револьвер.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Дня два или три назад.

– Где вы хранили его?

– В комоде, в моей комнате.

– Кому было известно, что вы храните его там?

– Не знаю, кому и что известно в этом доме.

– Что вы хотите этим сказать?

– Что они здесь все с приветом.

– Когда вы вернулись в Зал, там были все?

– Кто – все?

– Все те, кто там был, когда вы пошли менять пробки?

– Джина была… и старая седая дама, и мисс Беллевер… Яне обратил особого внимания, но, кажется, так.

– Мистер Гулбрандсен приехал позавчера и приехалнеожиданно?

– Да. Как я понял, это был непредвиденный визит.

– Его приезд кого-нибудь поразил или взволновал?

Уолтеру Хадду понадобились две-три секунды, прежде чем онответил:

– Нет, такого я не заметил.

И опять в его поведении появилась настороженность.

– Известно ли вам что-нибудь о цели его приезда?

– Думаю, что он приехал по делам драгоценного Фонда.Вот уж бредовая затея!

– Такие затеи, как вы их называете, существуют и вШтатах.

– Да. Но одно дело – вклад в социальную программу, адругое – вся эта воспитательная возня. Мне психиатры еще в армии осточертели.Здесь же они так и кишат. Учат молодых громил плести корзиночки из рафии[47] и делать подставки для трубок. Нежности какие! Это же длямалых ребят.

Инспектор Карри никак не прокомментировал этот критическийотзыв. Не исключено, что в глубине души он был согласен. Внимательно глядя наУолтера, он спросил:

– Как вы думаете, кто мог убить мистера Гулбрандсена?

– Думаю, что упражнялся один из одаренных воспитанниковШколы.

– Нет, мистер Хадд, это исключено. Хотя в Школевсячески стараются создать атмосферу свободы, это как-никак место заключения. Ипорядки там соответствующие. Никто после наступления темноты не может выбратьсяоттуда.

– Я все же не исключал бы воспитанников Школы. А есливам угодно искать ближе к семейному кругу, думаю, что вернее всего ставить наАлекса Рестарика.

– Почему вы так думаете?

– У него была такая возможность. Он приехал один намашине и как раз в это время ехал через парк.

– А зачем ему убивать Кристиана Гулбрандсена?

Уолтер пожал плечами:

– Я здесь человек пришлый. И не знаю всех их семейныхдел… Может, старик что-то узнал про Алекса и мог рассказать Серроколдам.

– И что было бы?

– Возможно, они перестали бы давать ему деньги. А он ихздорово умеет тратить, как я слышал.

– На свои театральные антрепризы?

– Так он их называет.

– Вы полагаете – на что-то иное?

Уолтер Хадд снова пожал плечами.

– Откуда мне знать? – сказал он.

Алекс Рестарик много говорил и много жестикулировал.

– Да знаю, знаю! Я идеально подхожу на рольподозреваемого. Приезжаю сюда один, а на пути к дому вдруг впадаю в творческийэкстаз. Впрочем, вы едва ли это поймете.

– А вдруг все-таки пойму, – сухо возразилинспектор.

Но Алекс Рестарик продолжал, не останавливаясь:

– Ведь именно так и бывает. На тебя находит. Неизвестнокогда и как. Какой-нибудь неожиданный эффект или ракурс – внезапное озарение –и забываешь про всех и вся. В следующем месяце я ставлю «Ночи в порту». И вдругвчера вечером вижу нечто изумительное. Идеальное освещение. Туман – фары,разрезающие туман и отраженные им, тускло освещающие какие-то высокие здания. Ивсе усиливало этот эффект! Выстрелы – звук бегущих шагов – пофыркиваниеэлектрического движка, но так могут пыхтеть и буксиры на Темзе. Я подумал: вотоно! Вот что мне надо! Но как воспроизвести это на сцене? И…

Инспектор Карри перебил его:

– Вы услышали выстрелы? Откуда?

– Из тумана, инспектор. – Алекс взмахнул холенымируками. – Из тумана. Это и было самым изумительным.

– И вам не пришло в голову, что случилась беда?

– Беда? С какой стати?

– Разве выстрелы такая уж обычная вещь?

– Ах, я же знал, что вы не поймете! Выстрелывписывались в сцену, которую я создавал. Выстрелы были мне нужны. Опасность –опиум – безумие… Не все ли мне равно, что это было в действительности? Можетбыть, выхлопы грузовика на дороге? Или браконьер стрелял кроликов?

– На кроликов здесь ставят капканы.

Алекс неудержимо несся дальше:

– А может, это ребенок забавлялся фейерверком. Я дажене подумал о них как о реальных выстрелах. Я мысленно был в портовом притоне,вернее, в задних рядах кресел, и смотрел на притон.

– Сколько было выстрелов?

– Не знаю, – нетерпеливо сказал Алекс. – Дваили три. Два подряд, это я помню.

Инспектор Карри кивнул.

– Вы, кажется, сказали, что слышали топот бегущих ног?Откуда?

– Из тумана. Где-то возле дома.

Инспектор Карри сдержанно пояснил:

– Это может указывать на то, что убийца КристианаГулбрандсена появился снаружи.

– Разумеется. Не хотите же вы сказать, что его убилкто-нибудь из домашних?

Все еще осторожничая, инспектор Карри ответил общей фразой:

– Мы вынуждены учитывать все возможности.

– Видимо, да, – великодушно согласился АлексРестарик. – Как ваша работа должна иссушить душу, инспектор! Подробности,время, место – как же все это мелко! И ради чего? Разве это вернет к жизнинесчастного Кристиана Гулбрандсена?

– А удовлетворение, мистер Рестарик, когда удаетсяпоймать преступника?