– Я думала, что у милой Керри-Луизы нет ни одноговрага.

– Невероятно, но похоже, что есть. Вы понимаете, в чемдело? Ее травят, методично подсыпая небольшие дозы, такое возможно только дома.Значит, это делает кто-то из нашего тесного семейного круга…

– Если это действительно происходит. А вы уверены, чтомистер Гулбрандсен не ошибался?

– Кристиан не ошибался. Он был слишком осмотрительнымчеловеком, чтобы сказать такое, не имея оснований. К тому же полиция взялабутылку с лекарством и то, что было в стакане. И там и там обнаружен мышьяк, ав рецепте его не было указано. Будет сделан еще количественный анализ, этотребует больше времени. Но что касается ингредиентов, найденных в микстуре…здесь нет никаких сомнений… мышьяк!

– Значит, ее ревматизм и то, что ей трудно ходить, всеэто…

– Судороги в ногах – очень типичный симптом, насколькоя знаю. Перед вашим приездом у Каролины было раз или два что-то похожее наострый гастрит. Но мне и в голову не приходило, пока Кристиан…

Он не договорил. Мисс Марпл тихо сказала:

– Значит, Рут была права.

– Рут? – удивленно переспросил Льюис Серроколд.

Мисс Марпл покраснела.

– Я кое-чего не сказала вам. Мой приезд сюда неслучайность. Сейчас объясню. Боюсь, что я неважный рассказчик. Пожалуйста,наберитесь терпения.

Льюис Серроколд слушал, а мисс Марпл рассказывала ему, кактревожилась Рут и как торопила ее ехать.

– Поразительно! – сказал он. – А я ничего неподозревал.

– Все было очень неясно, – сказала миссМарпл. – Рут и сама не знала, откуда у нее такие опасения. Я вседопытывалась. Я по опыту знаю, что причина всегда есть. Но Рут только твердила:«Что-то у них там неладно».

Льюис Серроколд мрачно заметил:

– Что ж, она, как видно, была права. Теперь выпонимаете мое положение, мисс Марпл. Надо ли сказать Керри-Луизе?

– О нет! – выпалила мисс Марпл, но, вспыхнув, ссомнением взглянула на Льюиса.

Он кивнул:

– Значит, и вы так считаете? Так же, как считалКристиан Гулбрандсен, да и сам я так думаю. А если бы дело касалось обычнойженщины?

– Керри-Луиза – необычная женщина. Она живет своейверой в людей. Боюсь, что я плохо выражаю свою мысль. Но, пока мы не знаем,кто…

– Да, в этом вся трудность. Ведь если ничего ей неговорить, мы рискуем…

– Поэтому вы хотите, чтобы я оберегала ее?

– Вы единственный человек, которому я могудовериться, – сказал Льюис Серроколд. – Здесь все как будто преданыей. Но так ли это? А вашей дружбе уже столько лет.

– И я приехала всего несколько дней назад, – оченькстати добавила мисс Марпл.

Льюис Серроколд улыбнулся.

– Вот именно.

– Прошу прощения за такой меркантильный вопрос, –сказала мисс Марпл. – В случае смерти нашей милой Керри-Луизы – кто еенаследники?

– Деньги! – с горечью сказал Льюис. – Неужеливсе в конце концов сводится к ним?

– Пожалуй, в данном случае, да. Керри-Луиза такойочаровательный человек, что трудно представить себе, чтобы у нее мог быть враг.Значит, все сводится именно к деньгам. Надо ли мне говорить вам, мистерСерроколд, что из-за денег люди часто готовы на все.

– Да, наверное, это так.

Он продолжал:

– Разумеется, инспектор Карри уже занялся этой сторонойдела. Сегодня приедет из Лондона мистер Джилфой, который может дать подробнуюинформацию. «Джилфой, Джилфой, Джеймс и Джилфой» – это очень известнаяадвокатская фирма. Отец нынешнего мистера Джилфоя был одним из первыхпопечителей. Они составляли завещание и для Каролины, и для Эрика Гулбрандсена.Я объясню вам суть дела насколько можно проще.

– Благодарю вас, – сказала мисс Марпл. –Юридический язык очень сложен, так мне всегда казалось.

Эрик Гулбрандсен оставил своему Фонду очень большие средствана стипендии ученым и на другие благотворительные цели. Своей дочери Милдред иприемной дочери Пиппе (матери Джины) он завещал равные суммы. Остаток своегоогромного состояния он оставил попечителям, с тем чтобы проценты выплачивалисьКаролине пожизненно.

– А после ее смерти?

– После ее смерти все эти деньги должны быть разделеныпоровну между Милдред и Пиппой или их детьми, если они умрут раньше Каролины.

– То есть между миссис Стрэт и Джиной.

– Да. У Каролины есть и немалое собственное состояние,хотя, конечно, его не сравнить с деньгами Гулбрандсена. Половину всех своихденег она перевела на мое имя четыре года назад, десять тысяч фунтов завещалаДжульетте Беллевер, а остальное, поровну, своим пасынкам Алексу и СтивенуРестарикам.

– Боже! – сказала мисс Марпл. – Вот этоплохо! Очень плохо!

– То есть?

– Это значит, что у каждого из них есть мотив – деньги.

– Да. И все же я не могу поверить, что кто-либо из нихспособен ее убить. Просто не могу… Милдред – ее дочь – и без того хорошообеспечена. Джина обожает свою бабушку. Она легко и щедро тратит деньги, норади них уж точно не станет брать грех на душу. Джолли Беллевер фанатическипредана Каролине. Братья Рестарик любят ее как родную мать. Собственных средству них нет, но Каролина из своего дохода финансирует их предприятия, особенно Алекса.Я просто не могу поверить, что кто-то из них двоих способен отравить ее радитого, чтобы наследовать ее деньги. Нет, я не могу этому поверить, мисс Марпл.

– Есть еще муж Джины.

– Да, – сказал Льюис очень мрачно. – Есть ещемуж Джины.

– Его вы мало знаете. Но видно, что он оченьнесчастлив.

Льюис вздохнул.

– Он не пришелся здесь ко двору. Он не сочувствуеттому, что мы пытаемся делать. На что ему это? Он молод и к тому же довольнопримитивен. В его стране ценят только тех, кому улыбнулась удача…

– Тогда как мы любим неудачников, – сказала миссМарпл.

Льюис Серроколд взглянул на нее пристально и подозрительно.

Она слегка покраснела и заговорила – не слишком связно:

– Иногда мне кажется, видите ли, что можно впасть вдругую крайность… Я хочу сказать, что если у юноши хорошая наследственность,если его разумно воспитали, если у него есть твердость, выдержка и способностьпродвинуться, то ведь именно такие люди нужны стране.