– М-да.

– Вы согласны со мной, что это именно так?

– Могло быть так, – уточнил инспектор.

– Но разве это не очевидно? Врагов у Кристиана не было.Не понимаю, как это вы до сих пор не арестовали Уолтера!

– Видите ли, миссис Стрэт, нам все-таки нужныдоказательства.

– Ну, это не проблема. Телеграфируйте в Америку…

– Мы, разумеется, наведем справки о мистере УолтереХадде. Я вам обещаю. Но, пока мы не докажем, что у него имелся мотив, ничегопредпринять нельзя. И еще надо установить, была ли у него возможность…

– Он вышел сразу вслед за Кристианом, якобы из-закороткого замыкания.

– Замыкание действительно было.

– Это он легко сам мог устроить.

– Верно.

– Вот вам и предлог. Он пошел за Кристианом в егокомнату, застрелил его, потом починил электричество и вернулся в Зал.

– Его жена говорит, что он вернулся до того, как выуслышали выстрел.

– Ничего подобного! Она может сказать все, что угодно.Итальянцы вообще лживы. К тому же она наверняка католичка.

Проблему вероисповедания инспектор обошел молчанием.

– Вы полагаете, что жена была его сообщницей?

Милдред Стрэт немного заколебалась.

– Нет… этого я не думаю. – Казалось, ей былодосадно, что она этого не думает. – Отчасти это и был его мотив: чтобыДжина не узнала о нем правду. Ведь Джина для него источник благополучия.

– И очень красивая женщина.

– Да. Я всегда говорила, что Джина хороша собой.Впрочем, в Италии это очень распространенный тип. Но я считаю, что для Уолтераглавное – деньги. Поэтому он и приехал сюда. И живет за счет Серроколдов.

– Как я понял, миссис Хадд богата.

– Сейчас нет. Мой отец завещал одинаковые суммы мне и материДжины. Но той пришлось принять гражданство своего мужа-итальянца (сейчас закон,кажется, изменен). А из-за войны, из-за того, что итальянец, отец Джины, былфашистом, у Джины почти не осталось денег. Моя мать ее балует, ее американскаятетка миссис Ван-Райдок во время войны тратила на нее огромные суммы. Покупалавсе, что она хотела. Но Уолтер, наверное, считает, что больше всего емудостанется по смерти моей матери, когда Джина унаследует очень большоесостояние.

– И вы также, миссис Стрэт.

Милдред Стрэт слегка покраснела.

– Да, и я также. Мы с мужем всегда жили скромно. Оночень мало тратил, разве только на книги – он был ученый. Так что мой капиталпочти удвоился. Этого более чем достаточно для моих скромных потребностей.Конечно, с помощью денег можно делать много добра. Все деньги, которые яунаследую, я буду считать вверенными мне для этой святой цели.

– То бишь для поддержки Фонда? – с невинным видомспросил Карри. – Или вы распорядитесь ими по собственному усмотрению?

– Именно так, инспектор.

Тон, каким были сказаны последние слова, заставил инспектораКарри быстро поднять голову. Миссис Стрэт не смотрела на него. Глаза у нееблестели, на тонких губах появилась торжествующая улыбка.

– Итак, по вашему мнению, – а вы, конечно, имелидостаточно возможностей об этом судить, – мистеру Хадду хочется получитьденьги, которые его жена унаследует по смерти миссис Серроколд, –раздумчиво сказал инспектор. – Кстати, она, кажется, не слишком крепкогоздоровья?

– Моя мать всегда была хрупкой.

– Однако люди такого склада часто живут столько же,сколько здоровяки, а то и дольше.

– Да, так действительно бывает.

– Не заметили ли вы, что в последнее время здоровьевашей матери ухудшилось?

– У нее ревматизм. Но ведь в старости болезнипоявляются непременно. Я не сочувствую людям, которые ахают и охают наднеизбежными болезнями и недугами.

– А миссис Серроколд ахает и охает?

Милдред Стрэт немного помолчала, затем сказала:

– Сама она не охает, но привыкла, чтобы над ней охали.Мой отчим чрезмерно заботлив. А мисс Беллевер доводит свою заботу просто доабсурда. Вообще, присутствие мисс Беллевер в доме крайне неприятно. Она здесьпоявилась много лет назад. Ее преданность моей матери сама по себе, конечно,трогательна, но это и стало настоящим бедствием. Она буквально тиранит мою матьсвоей опекой. Привыкла тут всем распоряжаться и вообще слишком много себепозволяет. Мне кажется, что Льюиса это иногда раздражает. Я не удивилась бы,если бы он дал ей расчет. У нее совершенно нет такта. А кому понравится, чтоего жена в полном подчинении у какой-то выскочки?

На все это инспектор Карри кивал головой.

– Так… так… понимаю. – И при этом задумчивосмотрел на свою собеседницу. – Одно мне не совсем ясно, миссис Стрэт. Накаком положении в доме братья Рестарик?

– Опять-таки глупая сентиментальность. Их отец женилсяна моей бедной матери ради ее денег. Через два года он ушел от нее к однойбездарной певичке. Это был бесчестный и отвратный тип. Моя мать, по своемумягкосердечию, пожалела двух его мальчиков. Нельзя было допустить, чтобы ониприезжали на каникулы к этой сомнительной особе, кстати, она еще и югославка. Имоя мать как бы усыновила их. С тех пор они и живут здесь нахлебниками. Да, вэтом доме прихлебателей хватает, что и говорить.

– У Алекса Рестарика была возможность убить КристианаГулбрандсена. Он приехал на машине и ехал через парк. А Стивен?

– Стивен был в это время с нами в Зале. Алекса я неодобряю. Он очень огрубел и наверняка ведет распутную жизнь. Но в роли убийцы яего себе не представляю. Да и зачем ему убивать моего брата?

– Мы возвращаемся к тому же, не правда ли? –сказал инспектор Карри. – А именно: что такого знал Кристиан Гулбрандсен,чтобы «кому-то» понадобилось его убить?

– Вот именно! – с торжеством сказала миссисСтрэт. – И это, безусловно, касалось Уолтера Хадда.

– А может быть, кого-нибудь более близкого?

– Что значат ваши слова? – резко спросила Милдред.

Инспектор Карри с расстановкой произнес:

– Мистер Гулбрандсен на этот раз проявил беспокойство оздоровье миссис Серроколд.

Миссис Стрэт нахмурилась:

– Мужчины постоянно тревожатся о моей матери, потомучто у нее такой хрупкий вид. Должно быть, ей это нравится. А может, Кристианчего-нибудь наслушался от Джульетты Беллевер.