я. Я зачерпнула еще сала, работая теперь обеими руками. — Но, знаешь, для этого есть молитва. Для забоя скота, я имею в виду. Джейми должен был рассказать тебе.

Он выглядел немного ошарашенным.

— Нет, я знал. — Он улыбнулся, на этот раз немного бодрее. — Последние почести свинье, ай?

— Не думаю, что это для блага свиньи, — сказала я с иронией.

Мы погрузились в молчание на несколько мгновений, пока я вмешивала остатки сала в смесь, останавливаясь, чтобы убрать случайные кусочки жил. Я чувствовала, как Роджер смотрит на бочку, наблюдая за таинственной кулинарной алхимией — процесс превращения жизни одного существа в источник пищи для другого.

— Шотландские погонщики иногда выпускают кружку или две крови с одной скотины и смешивают с овсом, чтобы перекусить в дороге, — сказала я. — Надо думать, это питательно, но не особенно вкусно.

Роджер отвлеченно кивнул. Он опустил на землю почти опустевший таз и кончиком ножа вычищал засохшую кровь из-под ногтей.

— Эта та же самая, что и для оленей? — спросил он. — Молитва. Я видел, как Джейми читает такую, но я не все слова разобрал.

— Граллох? Молитва перед потрошением дичи? Я не знаю. Почему бы тебе не спросить у него?

Роджер сосредоточенно работал над своим большим пальцем, не отрывая глаз от руки.

— Я не был уверен, считает ли он, что мне можно ее рассказать. Я имею в виду, что я ведь не католик.

Я посмотрела вниз, на смесь, пряча улыбку.

— Не думаю, что это имеет значение. Эта конкретная молитва гораздо старше Римской католической церкви, если я не ошибаюсь.

Искра интереса осветила лицо Роджера, разбудив дремавшего в нем школяра.

— Мне пришло в голову, что это очень старая форма гэльского — старше того, что можно услышать в это время… Я хочу сказать… сейчас. — Он немного покраснел, осознав, что именно сказал. Я кивнула, но ничего не ответила.

Я вспомнила, каково это — жить внутри ожившей фантазии. Я вспомнила ощущение того, что реальность существует в другом месте и времени. Я вспомнила и с удивлением осознала, что это все действительно лишь только воспоминание — для меня время сдвинулось, как будто моя болезнь заставила меня пройти некий финальный барьер.

Сейчас было мое время — реальностью было шершавое дерево бочки и скользкий жир под пальцами, солнечный диск, который задавал ритм моим дням, близость Джейми. Для меня тот мир — мир машин и звенящих телефонов, будильников и займов — казался далеким и нереальным, как сны.

Ни Роджер, ни Бри не перешли этот предел. Я понимала это по их поведению, по обрывкам их личных разговоров. Возможно, причина была в том, что они были друг у друга: они делили между собой этот маленький исчезнувший мир, сохраняли его живым. Мне было легче пережить эту перемену. Я уже жила здесь, к тому же второй раз совершила путешествие намеренно, и у меня был Джейми. Не имело значения, что я рассказывала ему о будущем, для него оно всегда оставалось небылицей. Наш маленький мир строился на других вещах.

Время от времени я волновалась за Бри с Роджером. Было опасно обращаться с прошлым так, как делали это они, — как с чем-то занятным и увлекательным, как с временным состоянием, из которого есть выход. Для них выхода не существовало — будь то любовь или долг, Джемми привязывал их обоих к настоящему моменту, как маленький рыжеволосый якорь. Было бы лучше — по меньшей мере безопаснее, — если бы они могли принять это время как свое собственное.

— У индейцев она тоже есть, — сказала я Роджеру. — Молитва перед потрошением дичи или вроде того. Поэтому я сказала, что она должна быть старше церкви.

Он заинтересованно кивнул.

— Я думаю, подобные вещи присущи всем примитивным культурам — есть везде, где люди вынуждены убивать, чтобы прокормиться.

Примитивные культуры. Я прикусила нижнюю губу, чтобы не сделать ему замечание: примитивная культура или нет, если он хочет, чтобы его семья выжила, ему лично придется убивать для них. Но затем мой взгляд упал на его руки — он буднично оттирал засохшую между пальцев кровь. Он все это уже знал. «Обязательно», — ответил он, когда я сказала, что ему не обязательно было убивать свинью.

Он посмотрел на меня, увидел мой взгляд и устало улыбнулся. Он все понял.

— Я думаю, что, может… забой без всякой церемонии выглядит как убийство, — медленно произнес он. — Если есть какой-то ритуал, который подтверждает твою нужду…

— Нужду, а еще жертву, — раздался мягкий голос Джейми откуда-то у меня из-за спины, заставив меня вздрогнуть. Я резко повернула голову. Он стоял в тени большой красной ели. Я задалась вопросом о том, как долго он там уже стоял.

— Я не слышала, как ты вышел из дома, — сказала я, поворачивая голову для поцелуя, когда он подошел ближе. — Майор уже уехал?

— Нет, — ответил он и поцеловал мою бровь — один из немногих чистых участков на моем теле. — Я оставил его с Синклером ненадолго, он ведь проявил себя в отношении Комитета Безопасности, верно? — Он поморщился и повернулся к Роджеру: — Ай, ты прав насчет этого. Нет ничего приятного в том, чтобы убивать, но это необходимо. Однако если ты должен пролить кровь, то делать это правильней с благодарностью.

Роджер кивнул, глядя на смесь, которой я занималась, по локоть в пролитой крови.

— Значит, вы скажете мне нужные слова для следующего раза?

— Еще не поздно для этого раза, разве нет? — заметила я. Оба мужчины посмотрели на меня немного ошарашенно. Я приподняла одну бровь, посмотрев сначала на Джейми, а потом на Роджера. — Я ведь сказала, что это не ради свиньи.

Джейми ответил мне с искрой юмора во взгляде, но серьезно кивнул.

— Действительно.

По моему указанию он взял в руки тяжелую чашку со специями: смесь мускатного ореха, майорана, шалфея, перца, петрушки и тимьяна. Роджер вытянул сложенные ковшом руки, и Джейми наполнил их измельченными травами. Затем Роджер медленно начал перетирать травы между ладонями, высыпая мелкие зеленые хлопья в бочку, их сильный аромат смешивался с запахом крови. Джейми неторопливо произносил слова на древнем языке, оставшемся со времен викингов.

— Произнеси ее на английском, — попросила я, поняв по лицу Роджера, что он разобрал не все слова.

— Господь, благослови кровь и плоть этого создания, что Ты отдал мне, — мягко заговорил Джейми. Он взял щепотку трав и растер их между большим и указательным пальцами в дождь ароматной пыльцы. — Сотворенного Твоей дланью, коей ты сотворил человека,

Жизнь, отданная для жизни.

Чтобы я и мои близкие