стандартному пути, так как в юности приходилось работать и копить деньги на свою мечту об образовании и лучшей жизни.

Работать со студентами муниципального колледжа было для меня чем-то совершенно новым. Я узнавала своих студентов с тех сторон, которые не открывались мне в работе с учениками до этого момента. Когда мы говорили о литературе, они делились своим жизненным опытом. Они привносили в наши обсуждения разные взгляды: на путешествия, на работу, на семью и на проблемы, которые они преодолели. И они хотели быть здесь – хотели по-настоящему. Они дорожили своим образованием так, как никогда не будут дорожить люди, которым не нужно было биться за само место в классе, которым не доводилось экономить на обедах, чтобы отложить на обучение. Для меня было честью помогать им на этом пути, давать ключ к знаниям, которые, возможно, изменят их жизнь.

Часто они нуждались в дополнительной помощи и поддержке, а иногда я давала им советы или была человеком, готовым их выслушать. Я знала, что некоторые студенты приходят в аудиторию голодными, – они работали на двух или трех работах, чтобы остаться на плаву. И я стала приносить с собой батончики, предлагая всем желающим угощаться. Я ставила в классе коробку, куда студенты могли положить упаковку лапши, бутылки с водой или другими напитками для своих товарищей. Они помогали друг другу, потому что многие из них знали, что это такое, когда никому нет до тебя дела.

Но во многих других отношениях наши проблемы были схожи: я знала, что такое разрываться между заботой о детях, работой и необходимостью быть на вечерних курсах.

Проблемы, с которыми сталкивались мои студенты, отличались от моих во многих отношениях: добраться на другой конец города без машины, сделать выбор между оплатой счета за коммунальные услуги и покупкой учебника. Но во многих других отношениях наши проблемы были схожи: я знала, что такое разрываться между заботой о детях, работой и необходимостью быть на вечерних курсах. Я знала, что такое быть самой старшей в классе и чувствовать, словно ты все время отстаешь. Я знала, как тяжело смотреть вперед и понимать, как далека от тебя желанная степень. Чтобы получить свои магистерские дипломы, мне понадобилось пятнадцать лет, поэтому в своих студентах я видела себя. И в тот момент я знала, что до конца своей профессиональной жизни буду работать в муниципальном колледже.

На данный момент моя работа в высшей школе длится уже четверть века: пятнадцать лет в Делавэрском техническом колледже и десять в Комьюнити колледже Северной Вирджинии. Когда Барак и Джо победили на выборах 2008 года, я все еще работала в Делавэрском техническом колледже, и все думали, что я оставлю свою должность и стану полноценной второй леди. Однако не только я хотела продолжать преподавание. Меня приглашал декан NOVA Джимми МакКлеллан. Каждые несколько недель он присылал мне забавные сообщения, суть которых сводилась к следующему: «Привет! Вы меня не знаете, но я думаю, что вам понравится в нашем колледже. Мы были бы рады видеть вас у себя».

Преподавание – мой внутренний компас. Я всегда могу определить по нему свое верное направление.

Я понимала, что в качестве второй леди я буду захвачена политической жизнью. Прекрасно. Но я также понимала, что, как и прежде, когда я делала паузы для ухода за детьми, мне будет тяжело, если этому будет посвящена вся моя жизнь. Преподавание – мой внутренний компас. Я всегда могу определить по нему свое верное направление. Но могу ли я действительно продолжать этим заниматься теперь, когда Джо стал вице-президентом?

Кэти Рассел, верный друг и глава команды моих сотрудников, так не думала. «Джилл, ты с ума сошла? – сказала она после выборов. – Ты не справишься, это перебор!»

«Если я не буду преподавать, я буду чувствовать себя несчастной», – ответила я. Она попыталась отговорить меня, в конце концов оставила эти попытки. Мы договорились о встрече с деканом МакКлелланом, и вскоре я уже направлялась в кампус NOVA, понимая, что поступила правильно. «Кэти, – сказала я, – я собираюсь это сделать». Я согласилась отработать семестр и начала вести занятия после инаугурации, в конце января.

Для спецслужб это было нечто совершенно новое. Во‐первых, они хотели находиться со мной в аудитории, но я не могла позволить им сесть на первую парту, – это пугало бы студентов. Я надеялась, что студенты не только не будут видеть поблизости агентов секретных служб, но и вообще не будут задумываться о том, что я вторая леди. И, как ни странно, многие студенты действительно этого не понимали.

Так что агенты одевались, как студенты, и даже брали рюкзаки – разумеется, в них было специальное оборудование, а не учебники. Средний возраст студентов NOVA – двадцать восемь лет, поэтому агенты не особо выделялись. Рядом с моей аудиторией как раз был холл, где можно было сидеть вместе с другими студентами, пока я работала. Там все занимались, читали – и никто ни о чем не догадывался. Умение и готовность агентов выполнять свою работу, сливаясь с окружением, были выдающимися.

Мы решили, что при записи студентов на курс я буду фигурировать в списках как «штатный преподаватель», а не как «доктор Байден». В первый день занятий я написала свое имя на доске и сказала: «Привет, я Джилл Байден. Зовите меня просто “доктор Би”». Большинство моих студентов были мигрантами в первом поколении, и для многих из них английский являлся вторым языком. Многие даже не расслышали фамилию Байден, а если и расслышали, то не связали ее с вице-президентом.

Время от времени кого-нибудь из студентов осеняло. Я видела поднятую руку и слышала: «Извините, можно задать личный вопрос?» «Нет!» – отвечала я и меняла тему.

Однажды в мой кабинет вошел, сияя, студент: «Доктор Би! Вчера вечером я видел вас по телевизору! Я сказал маме: “Мам! Мам! Смотри! Это моя учительница по английскому с Мишель Обамой!”»

Я просто смотрела на него, улыбаясь. А парень продолжал: «А мама вытаращила глаза и сказала: “Это не твоя учительница! Это вторая леди!”» Этот студент к тому моменту отучился целый семестр, понятия не имея, кто же я такая. Я засмеялась и призналась ему. Он хлопнул себя ладонью по губам, широко открыл глаза и тоже засмеялся.

А как-то раз студентка шестидесяти с лишним лет – она училась, чтобы стать консультантом в аптеке, – пришла и прошептала мне на ухо: «Я знаю, кто вы. А больше никто не знает». Я взглянула на нее и прошептала в ответ: «Все верно. И пусть все остается как есть».

Наша работа может стать мощным выходом для наших стремлений, но она не должна быть единственным способом проявить себя. Проявление себя не всегда связано с нашим статусом, иногда мы просто задействуем свои сильные стороны, независимо от того, куда это нас приведет.

Страсть Джо – быть голосом бесправных людей,