Глава десятая

Стать дочерью

«Убирайтесь из этой комнаты! Вон!» – кричала я на священника, пытавшегося исполнить последний обряд, и металась по больничной палате, в которой лежал мой муж. Я так редко повышаю голос, что его звук удивил меня почти так же сильно, как и священника. Я отлучилась на один час – просто чтобы убедиться, что с семьей все в порядке, пока мы ждали результатов анализов Джо, – и что же я увидела, вернувшись в больницу? Приготовления к его смерти! Это было немыслимо. Джо был слишком нужен нашим мальчикам, которые не могли потерять еще одного родителя; и нашей маленькой девочке, которая думала, что это он повесил луну на небо; и мне.

Был февраль 1988 года, я вела урок в Клеймонте, когда мне сообщили, что Джо заболел. Через стеклянную дверь класса я увидела, что в коридоре стоит директор с моей коллегой и подругой Бетти Джо. Они открыли дверь, и Бетти сказала: «Джилл, нам позвонили. Тебе надо ехать домой, – я смотрела на них в растерянности. – Твой муж. С ним что-то случилось».

Когда я ехала домой по холодным улицам нашего района, у меня было нехорошее предчувствие, но в то же время я не могла представить себе, что же такое могло случиться. Джо был молод и здоров. Прошлым вечером он был в Рочестере, Нью-Йорк, выступал с речью. Когда мы в последний раз разговаривали, с ним все было нормально. Что могло произойти за столь короткое время?

Я вошла в нашу спальню, замирая от страха, и увидела Джо на кровати. Он не спал, но и не вполне бодрствовал. Его кожа была совершенно серого цвета, как будто его лицо начало медленно превращаться в старый семейный портрет. Я никогда не видела его – и вообще никого не видела – в таком состоянии, и сразу поняла – случилось что-то серьезное. «Нам нужно немедленно отвезти его в больницу», – сказала я Фрэнки и ассистенту Джо Льюису. Мы помогли Джо дойти до машины, при этом он повторял, что все в порядке. Но было очевидно, что это не так, – ведь он едва мог идти.

Госпиталь Сент-Фрэнсис – ближайший к нашему дому, находился в самом центре Уилмингтона. Как только мы вошли в приемный покой, нам навстречу буквально вылетела бригада врачей в развевающихся белых халатах. Они повезли Джо внутрь, и я оставалась с ним, пока врачи обсуждали необходимость проведения компьютерной томографии, чтобы определить причину повреждения мозга. Когда у Джо взяли анализы, я помчалась домой к детям. Эшли было всего шесть лет, и я не хотела, чтобы она пришла из детского сада в пустой дом. Бо был в колледже в другом городе, а Хантер учился в старшей школе и жил дома. Мне нужно было немедленно сообщить ему, что происходит.

Потом я поспешила обратно в больницу и там у дверей палаты Джо увидела медсестру: она читала медкарты, сидя за своим столом. Увидев меня, она прервала свое занятие и сказала: «О, не входите туда сейчас, миссис Байден. Его соборуют».

Во мне все перевернулось. Обезумевшая от смеси адреналина и ужаса, я ворвалась в палату и заорала на священника.

Во мне все перевернулось. Обезумевшая от смеси адреналина и ужаса, я ворвалась в палату и заорала на священника.

Как выяснилось, после компьютерной томографии Джо сделали спинномозговую пункцию, и она подтвердила серьезность проблемы: в позвоночнике Джо была кровь.

Произошел разрыв аневризмы.

Теперь, когда у нас был диагноз, Джимми, брат Джо, начал действовать, пытаясь найти лучшего хирурга. Нам очень рекомендовали доктора из Канады, еще одного из Вирджинии и третьего – из госпиталя Уолтера Рида в Вашингтоне. Доктора были уверены, что Джо нельзя летать, потому что перепад давления может убить его, поэтому мы решили транспортировать его на машине «Скорой» к доктору Джину Джорджу в Вашингтон.

Когда медики грузили Джо в машину, повисло тяжелое молчание. Иногда для меня единственный способ справиться с немыслимым – а потерять Джо было немыслимо – шутить. «Да, ты безнадежно испортил День святого Валентина», – проворчала я, забираясь вслед за ним в «Скорую». Была пятница, 12 февраля, и мы планировали отправиться на романтический уик-энд. Но вместо этого мы ехали в кавалькаде машин по шоссе I–95, с полицией, медицинской бригадой и всей семьей, включая Вэл, Джимми, Ма-Ма и папу. Пока мы неслись по пустынному хайвею, пошел снег. «Если ты умрешь, я перееду в Северную Каролину, – добавила я. – Надоела эта зима». Джо слабо засмеялся.

Когда около 11 вечера мы прибыли в госпиталь, доктор Джордж уже ждал нас с плохими новостями: как только соберется бригада, начнется операция. Аневризма Джо кровоточила, и без немедленного хирургического вмешательства она могла его убить.

Сотрудники госпиталя Уолтера Рида провели нас в конференц-зал, и мы стали лихорадочно обсуждать операцию, последующие шаги и все, что мы могли сделать. Все Байдены включились в обсуждение проблемы, а я почувствовала, что не могу быть сейчас с ними. Мне казалось, что комната сжимается, и мне пришлось извиниться и выйти. Я нашла пустое помещение и опустилась там прямо на пол. До этого момента я была словно в самом центре грозы, а внезапная тишина одновременно опустошила и успокоила меня. «Пожалуйста, Господи, – произнесла я вслух, – пусть он останется жив».

Аневризма Джо стала венцом очень тяжелого года. Когда мы вступали в президентскую гонку в 1987 году, я не вполне понимала, что происходит. Во‐первых, не было ясно, президентская ли это гонка. Джо первоначально намеревался прощупать почву для следующего президентского цикла. Однако реакция людей по всей стране была такой позитивной, и складывалось впечатление, что момент подходящий. По мере того, как энтузиазм нарастал и к нашей команде присоединялось все больше и больше талантливых, умных людей, я стала чувствовать себя, как будто нахожусь в поезде без тормозов. Несмотря на то что у меня были сомнения по поводу своевременности данного решения: готовы ли дети, готова ли я сама, – я глубоко верила в Джо как в кандидата.

В тот момент Джо одновременно работал над двумя невероятно сложными задачами: проводил президентскую предвыборную кампанию и председательствовал на слушаниях сенатского судебного комитета по кандидатуре Роберта Борка. В политическом плане он пытался поделиться своим видением того, как сделать Америку лучше, в маленьких городках по всей стране. Как сенатор он решал тонкую юридическую задачу по защите Верховного суда, и, чтобы выиграть, дело нужно было продолжать.

Пока он разрывался между двумя мирами, я месяцами ездила по стране и выступала от его имени, предоставив наш дом в распоряжение сотрудников штаба и делая все возможное, чтобы поддержать мужа. Обычная жизнь при этом продолжалась. Я преподавала, Хант готовился к поступлению в колледж, Бо проходил адаптацию первокурсника в Пенсильванском университете, а наша маленькая Эшли еще только начинала учиться. Это был изматывающий период, но я знала,