— Можно мне открыть глаза? — прошептала я.

Ответа не было.

Я открыла глаза, села в кресле и огляделась. В комнате ябыла одна. Затем до меня донесся еле слышный скрип закрывающейся дверисвятилища и быстрый стук каблучков Айви по тротуару. Наконец все затихло.Потрясенная до немоты, я сперва вытерла слезы с лица, а затем холодную слюнуАйви с шеи. Глаза мои блуждали по комнате, не находя никакой теплоты в мягкихсероватых тонах. Айви ушла.

Совершенно опустошенная, я встала, понятия не имея, что мнетеперь делать. Я так крепко обхватила себя руками, что стало больно. Мысли моивернулись к дикому ужасу и к вспышке страстного желания, что омыла меня в самомначале, мощной и пьянящей. Айви говорила, что может очаровывать только тех, ктосам этого желает. Она мне солгала? Или я действительно хотела, чтобы онапригвоздила меня к креслу и разорвала мне горло?

Косые лучи солнца больше не проникали в кухню, но тампо-прежнему было тепло. Не настолько тепло, чтобы добраться до самых глубинмоей души, но все же вполне комфортно. Я была жива. Все части моего тела итекучие среды остались в целости и сохранности. В общем, был славный денек.

Я сидела у незамусоренного конца Айвиного стола, изучаясамую измочаленную книгу из всех, которые я нашла на чердаке. Судя по дряхлостиэтой книги, ее вполне могли напечатать еще до Гражданской войны. О некоторых изупомянутых в ней заклинаниях я даже никогда не слышала. Чтение былонеобыкновенно увлекательное. Кроме того, признаюсь, возможность опробоватьпару-другую новых заклинаний наполняла меня опасливо-приятным возбуждением.Нигде во всей книге я не нашла ни намека на какие-либо темные практики, чтобесконечно меня обрадовало. Вредить кому-то при помощи магии было подло инечестно. Это шло вразрез со всем, во что я верила, да и вообще не стоилориска.

Все магическое имело свою цену, которая оплачивалась смертьюв той или иной степени ее жестокости. Я была строго земной ведьмой. Моя силанежно проистекала из земли через посредство растений, после чего .увеличиваласьза счет тепла, мудрости и ведьминой крови. Поскольку я имела дело исключительнос белой магией, вышеупомянутая цена оплачивалась прекращением жизни растений. Сэтим я вполне уживалась. Вдаваться в глубокие раздумья на предмет моральногоправа убивать растения я была не намерена, иначе сходила бы с ума всякий раз,как собиралась подстричь газон возле дома моей матушки. Это вовсе не значило,что не существовало черных земных ведьм. Такие порой попадались. Однако чернаяземная магия включала в себя такие гнусные ингредиенты, как части тел ижертвоприношения. Одного только сбора материалов, необходимых для производствачерного заклинания, вполне хватало, чтобы большинство земных ведьм оставалисьбелыми.

Так называемые «лей-линейные» ведьмы, однако, составлялисовсем другую историю. Они тянули свою силу, сырую и нефильтрованную, прямикомиз ее источника— живых существ. Им также требовалась смерть, но эта смертьоказывалась более тонкой— медленной смертью души, причем совсем не обязательноих собственной. Смерть души, потребная белым лей-линейным ведьмам, была кудаменее жестокой по сравнению с той, в которой нуждались ведьмы черные. Еслипроводить аналогию, то это был выбор между стрижкой газона и убийством коз усебя в подвале. Однако создание мощного заговора с целью причинить вред илисовершить убийство оставляло определенную рану на существе самого создателя.

Черные лей-линейные ведьмы обходили такой вариант, спихиваярасплату на кого-то другого. Обычно они внедряли ее прямиком в амулет икому-нибудь его подсовывали. Над получателем амулета таким образом оказывалсяподвешен дамоклов меч двойного несчастья. Однако если эта персона была добезумия «чиста душой» или более могущественна, цена, хотя уже и не черезамулет, возвращалась обратно к его создателю. Обычно говорили, что чем больше утебя в душе черноты, тем легче демону против твоей воли втянуть тебя в чередунепрерывных проблем.

«Такая чистая душа была у моего папы», — подумала я,рассеянно водя большим пальцем по странице. Я всем сердцем верила в то, что ондо самого конца так и остался белым ведьмаком. Ему всякий раз требовалосьнаходить себе дорогу назад, в реальность — даже если это могло стоить емужизни.

Едва слышный звук внезапно привлек мое внимание. Яобернулась и оцепенела, увидев Айви в черном шелковом халате, прислонившуюся кдверному косяку. Воспоминания о прошлой ночи снова нахлынули, и в животе у менявсе сжалось от страха. Моя рука невольно поползла к шее. Тогда я сделала вид,что просто поправляю серьгу, одновременно притворяясь, будто внимательно изучаюлежащую передо мной книгу.

— Доброе утро, — осторожно сказала я.

— А сколько сейчас времени? — резким шепотом осведомиласьАйви.

Я бросила на нее быстрый взгляд. Обычно идеально-гладкиеволосы Айви были измяты от метания по подушке. Под глазами у нее виднелисьтемные круги, а овальное лицо выглядело слегка дряблым. Дневная апатияполностью лишила ее внешности коварно подкрадывающейся хищницы. В руке Айвисжимала книжку в кожаном переплете, и я задумалась, не стала ли для нее эта ночьтакой же бессонной, как для меня.

— Уже почти два, — настороженно отозвалась я, ногойотталкивая подальше соседний стул, чтобы Айви не смогла сесть рядом. Сейчас онаказалась в полном порядке, но я просто не знала, как мне с ней дальше себявести. Да, у меня имелось распятие (которое, впрочем, никак бы Айви неостановило) и серебряный нож на лодыжке (толку от пего было немногим больше).Снотворный амулет на нее бы подействовал, но он лежал у меня в сумочке, а тависела на стуле, до которого не так легко было дотянуться. К тому же мнепотребовалось бы добрых секунд пять, чтобы привести амулет в рабочее состояние.Хотя, если уж честь по чести, прямо сейчас от Айви не исходило совсем никакойугрозы.

— Я приготовила оладьи, — сказала я. — Они в твоей бакалеенашлись. Надеюсь, ты не против.

— Не против, — отозвалась Айви, шаркая черными шлепанцами поблестящему полу прямиком к кофейнику.

Налив себе чашку тепловатого варева, она прислонилась к-столешнице и стала его потягивать. Желанный вексель исчез с ее шеи. Мне сталоинтересно, чего же такого Айви себе пожелала. И не имеет ли это какого-тоотношения к событиям прошедшей ночи. — Ты одета, — прошептала она, оседая прямоперед компьютером на стул, который я туда отпихнула. — Давно ты уже не спишь?

— С полудня, — солгала я. Всю оставшуюся ночь я пролежала накушетке в гостиной, прикидываясь спящей. Я решила, что мой день официальноначнется, когда я снова переоблачусь в свою одежду. Не глядя на Айви, яперевернула желтоватую страницу. — Я смотрю, ты свое желание истратила, —осторожно пробурчала я. — И каким оно было?

— Не твое дело, — процедила Айви. Предостережение было болеечем очевидным.

По-прежнему не поднимая глаз, я стараться дышатьпомедленней. В комнате повисло неловкое молчание, и я позволяла ему сгущаться,отказываясь его нарушать. Прошлой ночью я чуть было не ушла. Однако вернаясмерть вне защиты Айви перевесила возможную смерть от ее руки. Или все было несовсем так. Возможно, я хотела узнать, каково мне станет, когда она погрузит вменя свои острые зубы.