– Ну, здравствуй, Алексей Петрович, – протягивая руку для приветствия, строго сказал генерал, встречая нас с Мининым на крыльце двухэтажного особняка, облицованного белым камнем.

– Здравствуйте, – ответил я, пожимая его крепкую руку.

– Проходите в кабинет, Сергей Анатольевич, не отставай, – велел хозяин мне и Минину, открывая массивную входную дверь.

Мы вошли в просторный, полный света дом. Хозяин провел нас по винтовой лестнице с деревянными балясинами на второй этаж. Затем мы оказались в кабинете и расселись по креслам.

– Ну что, Назаров, с приездом тебя, – снова обратился ко мне Никифоров. – Антонина, принеси мужчинам липового чаю! – тут же громко крикнул он, обращаясь к молодой женщине, помогавшей ему в хозяйстве после смерти супруги.

– Поддельного, что ли? – шутливо спросил я.

– Нет, не поддельного, – сказал басом генерал, услышав мою шутку. – Это там, откуда ты приехал, все поддельное, а у нас тут настоящее, родное, – отметил Владимир Георгиевич.

Я вручил коллегам подарки, заблаговременно купленные в Гуанчжоу. Серебряные наборы олимпийской тематики и зеленый чай понравились и Минину, и генералу.

– Рассказывай, как съездил, – приказным тоном проговорил хозяин дома, расположившись у пустого камина.

– Ну, в целом хорошо, – ответил я, готовясь получить благодарность в ответ.

– А что хорошего-то?! – повысив тон, спросил Никифоров.

Опешив от такой «благодарности», я немного растерялся. Только теперь я понял, что молчание Минина должно было меня насторожить.

– Ну, устроился, бизнесом занимаюсь, кандидатскую написал.

– Бизнесом он занимается! Подумайте-ка! – возмущенно говорил генерал.

Минин молчал, попивая чай из липы, он заглядывал в кружку, будто что-то высматривая.

– Это что такое? – задал вопрос генерал, бросив на стол пачку журналов, взятых с трюмо. Это были деловые журналы, которым я давал интервью, рассказывая о бизнесе с Китаем.

– Владимир Георгиевич, это для пиара, так в бизнесе полагается, – пояснил я.

Никифоров стал нервно ходить по кабинету.

– Так ты сразу бы в сотню «Форбса» сиганул, – резко осек меня руководитель, процитировав: – «Полагается», видите ли, так! Алексей Петрович, ты в первую очередь лейтенант военной разведки, а уж потом бизнесмен.

– Старший лейтенант, – поправил я генерала.

– Ты понимаешь, что у тебя на носу Олимпиада, сейчас все иностранцы у контрразведки как под лупой! – не обратив внимания на мое замечание, продолжал Никифоров, снова опускаясь в кресло, устав барражировать по кабинету. Чай, заботливо налитый Антониной, остывал. Пить его расхотелось. Минин листал журналы с моими интервью.

– Леша, тебе было сказано освоиться и заняться каким-нибудь бизнесом. Тихо. И не лезть на рожон, а ты что? – продолжал отчитывать меня генерал.

– А что я?

– А ты бандитизмом каким-то занялся, долги выбиваешь, людей пугаешь, – что это за бизнес?

– Да не так все. Это бизнес такой. Люди попадают на деньги, китайцы их кидают, а мы выручаем, никакого криминала. Почти, – сказал я, начиная уставать от необоснованных словесных оплеух командира.

– Вот именно! «Почтиии»! – громко и протяжно произнес Никифоров.

– Ну, если что-то не так делал, нужно было предупредить. Со мной почти два года никто на связь не выходил. Я вообще думал, что вы забыли про меня, – попытался оправдаться я.

– Я тебе так скажу, ты засветился, понимаешь? – тихо сказал Владимир Георгиевич. При слове «засветился» Минин посмотрел на генерала.

– Товарищ генерал, у нас нет такой информации, – вступился за меня куратор.

На самом деле никакого «засвета» не было, в противном случае Минин бы меня предупредил. Между нами была разработана система условных сигналов на случай непредвиденных обстоятельств.

– Нет? Так будет! Он такими темпами быстро этого добьется, – выпалил возмущенно генерал, снова заводясь.

При всем уважении к сединам генерала, я не считал, что делал что-то неправильно. Я находился, как мне казалось, под таким же наблюдением, как и любой другой иностранец, ведущий бизнес в Китае. Может, чуть больше, но меня это не смущало. Каждый китаец в душе разведчик, поэтому, оставаясь на виду, я как раз наоборот не привлекал к себе внимания. Как говорится, хочешь спрятать вещь – положи ее на самое видное место. К тому же как бизнесмен я мог ездить по Китаю, не вызывая подозрений.

– Надо аккуратно сбавить темпы, оставить пару десятков самых грамотных людей, а остальных под каким-нибудь предлогом распустить, – спокойным тоном высказал предложение Минин.

– Сможешь уволить? – спросил Никифоров.

– Ломать – не строить, – откинувшись в кресле, ответил я.

– Или, может, тебя деньги засосали? – вкрадчиво спросил генерал, приподнимая левую бровь, как бы изображая удивление.

Генерал, наверное, хотел поймать меня на гнили. В ответ я достал из портфеля, того самого, откуда полчаса назад доставал подарки, две толстенные папки и нарочно положил поверх журналов, небрежно брошенных Никифоровым.

– Тут все: от кого, за что, куда, сколько, когда, все счета. Там сверху лист, на нем сумма и банк, где хранятся деньги. Готов вернуть в контору все до цента. Недвижимости и машин у меня нет, – отрапортовал я.

Генерал открыл папку и посмотрел на лист с цифрой и банком. Присвистнув, удивленно произнес:

– Я столько за всю жизнь не заработал. Ну ты даешь!

– Так обучен, – спокойно произнес я, глядя на генерала.

– Если все отдашь, на что ж ты жить будешь? – поинтересовался он.

– На лапшу и воду, – ответил я, улыбаясь.

Генерал подошел к рабочему столу под XIX век, покрытому зеленым сукном, и выкатил из-под него шредер.

– На, – махнул он Минину, указав на уничтожитель документов. Минин подкатил его к своему креслу. Затем генерал взял две мои папки и протянул полковнику: – Сережа, уничтожь.

Сергей Анатольевич не спеша, погружая по несколько листов в аппарат, принялся монотонно исполнять приказ. Я знал, что в Центре известны все мои ходы, и то, что генерал сделал такой жест, вовсе не означало, что мне поверили на слово, нет. Это был такой прием. Уверен, цифры, которыми владел Центр, и те, что увидел Никифоров, сошлись. Это была самая настоящая боевая ничья.

– Леша, значит, сделай так, как сказал Минин. Заканчивай играть в бизнес, к тому же теперь тебе придется взяться за дело очень серьезно, – резко сменил гнев на милость генерал.

– Всех сотрудников в утиль… Я понял!

– Не умничай, Назаров, – одернул меня генерал и, взяв чайник, вышел из кабинета.

Все время, пока генерал ходил за кипятком, Минин продолжал насиловать шредер. Было видно, что ему это нравится.