В паре шагов, напротив водяника, стоял заставший в позе льва перед прыжком олигарх Грозный. Кулаки сжаты, брови нахмурены, пиджак валялся у ног, белоснежная рубашка местами в грязи. Двое телохранителей застыли рядом в таких же неестественных позах, словно бежали, но не добежали. И больше никого.

Степка удивилась, решив, что иностранная фразочка послышалась, когда ее вдруг повторили:

— Апп-эс рум, апп-эс! Вильвер-до кьюм!

Она повернулась на голос, только тут сообразив, что говорит водяник! Вот только голос его звенел злостью и… превосходством?

«Он красив, как Бог!»

Из руки «бога» вырвалась струя воды и обдала с головы до ног вначале Грозного, затем его охрану. Не успела Степка удивиться, как стекающие потоки мгновенно превратились в сосульки.

«Что за?»

— Апп-эс рум, апп-эс! Вильвер-до кьюм! — очередной поток воды и новые намерзающие сосульки. Несколько секунд и Грозный со своими опричниками заделываются ледовыми статуями.

Вот тут сквозь ватное сознание до Степаниды дошло, что происходит нечто страшное! Ай, не выдержат человеческие тела испытание льдом!

Она, непонятно откуда взявшимися силами, прошептала:

— Л-лукерья…

— Что, хозяюшка? Вишь, какой жёних-то у тебя могучий? Чаво развалилась-то? Беги цалуй переможца-то!

— Ох, заткнись, Л-лукерья… — прошипела, — Коно-патка мо-жет его за ка-литку вы-ставить?

— Кого? — удивилась охорнница.

— В-водяника э-того? — пришлось закрыть глаза, потому что сил становилось все меньше.

— Ополоумела?

— Ко-нопатка! — Степанида поняла, что с Лукерьей дела не сделаешь, а время уходит, — если смо-жешь — этого… вре-дителя во-дяного… за ка-литку и… не пус-кай боль-ше ни-когда! — и вновь потеряла сознание от боли, пронзившей голову.

В себя пришла от похлопывающих по щекам ударам. Разлепила веки.

— Степанида Станиславовна! Степочка! — перед женщиной сидел сосед Славный и осторожно гладил по лицу, с тревогой заглядывая в глаза.

— Где… во-дяник? — прошептала.

— Она бредит! Врача! — крикнул кто-то.

— Уже вызвали скорую!

— Что произошло?

— А Вы видели?

— Говорят током ударило… сам мэр приехал, скорую вызвали!

— Бедная женщина…

— Л-лукерья… что? — и вновь темнота и безумная боль.

«От чего заболел, тем и лечись»

Степанида приходила в себя еще несколько раз. Первый раз в белой комнате. Возле постели стояла медсестра и аккуратно поддерживала женщину, пока ее рвало в подставленную миску. Кто-то невидимый сказал:

— Вы уверены, что это сотрясение мозга?

— По симптомам сотрясение мозга и воспаление легких! Но на голове нет даже шишки! Анализ крови, как у полностью здорового человека! Я ничего не понимаю!

— Так сделайте еще один анализ крови! — сказали грозно. И Степка узнала этот голос. Конечно же он принадлежит олигарху. «Значит, жив!»- подумала и вновь куда-то провалилась.

Еще пару раз приходила в себя от боли, поглотившей уже все тело, не только голову. Казалось, что кишки намотали на кулак и вытягивали из живота. Степанида закричала и пришла в себя. Увидела возле себя осунувшееся лицо олигарха все в той же грязной рубахе.

— Сделайте же ей укол! — кричал он куда-то в сторону. Голос его звенел уже не столь злостью, сколько тревогой.

— Степочка, Степочка! Девочка ты наша бедная… — Степанида хотела повернуть голову на голос, но не смогла. Но голос вроде узнала. Неужели сосед? «Наша?»

— С-степанида… — а этот голос принадлежал Тихому, — кто… посмел напасть? Скажите, я найду мерзавца…

— Вячеслав Сергеевич! — сказал ему голос мэра, — не сейчас! Разве не видите, как ей плохо?

— Да вижу я все! — выкрикнул участковый, — просто не могу больше этого выносить! Да я того мерзавца, который посмел… — и голос сорвался.

— Мы все волнуемся! — продолжал мэр Честный, — но сейчас главное- здоровье Степаниды…

— Господа! Прошу всех покинуть палату больной! — этот голос по командным ноткам определился, как докторский, — живо-живо! Я к кому обращаюсь? Все покинули палату!

Степанида попыталась что-то сказать, но ощутила во рту вкус крови и вновь закашлялась. Горло обожгло. И опять пришла спасительная темнота.

Затем было очень много боли. Степанида кричала, плакала, просила оставить ее в покое, но муки продолжались.

И вот один раз, когда ей показалось, что она уже умирает, боль резко прекратилась.

— Отец! Ты ее не убил?

— Все будет хорошо! Все будет хорошо! — шептал второй голос и ее кажется подняли на руки, предварительно замотав в одеяло, — все будет хорошо… я успел… успел…

И опять темнота. Но уже без боли.

«Потягота на Федота, с Федота на Якова, с Якова на всякого»

Степанида проснулась. Именно проснулась, а не вынырнула из пучины боли. Оказывается, это такое счастье, когда у тебя нигде не болит…

Сначала лежала с закрытыми глазами и прислушивалась к себе. Не веря до конца, что это не сон и действительно нет сокрушающей боли. Вдохнула полной грудью и бесконечно обрадовалась, что это получилось.

По крупинке возвращалось сознание. «Что со мной было? Может сон? Я открою глаза и окажусь в дедовой опочивальне? Или нет… Вдруг я попала в аварию и мне все примерещилось? А на самом деле я все еще живу с Николаем?» Эта мысль показалась самой неприятной и Степка распахнула глаза.

Комната оказалась незнакомой. За окном была ночь, но свет от ночника позволял хорошенько ее рассмотреть. Но это абсолютно точно не больница. Слишком по-домашнему. Слишком уютно. Деревянные стены выкрашенные в белый цвет, цветущая розовым герань на подоконнике.

Степанида лежала на деревянной кровати с постельным бельем в клетку. Рядом стояло старое плетеное кресло в котором сидел… незнакомец. Женщина от неожиданности вздрогнула. Она ошибочно считала, что в комнате находится одна.

Незнакомец спал, уронив голову на грудь. Первое, что бросалось в глаза — размер тела. Мужик был большим. Крепкие ноги в черных солдатских брюках широко расставлены в стороны, руки скрещены перед собой. Степанида засмотрелась на широкие кулачища и изумленно покачала головой. Плечи тоже были ничего себе, и черная майка это только подчеркивала. Волосы незнакомца у корня темно-каштановые, длинные, сзади связанные в хвост, концы волос были более светлого оттенка, словно выгоревшие на солнце. Несколько прядей упали на лицо.

Степанида попыталась сесть на койке повыше. Постель зашелестела и незнакомец резко вскинул голову.