— Я же просил не ерзать! — сказали ей.

— Извините пожалуйста, что Вас возбуждаю! — завелась Степка, — но отпустите уже меня! — последнее прокричала. В ту же секунду сильные руки отпустили ее. Она рухнула на пол и больно ударилась. Выругалась. Села на чужом грязном полу. Перед собой увидела высокие черные сапоги, но когда начала поднимать взгляд, голова закружилась и темнота поглотила разум.

Очередное пробуждение. Лежит Степка на чем-то горячем. В голове шумело, как от перепоя. Воспоминания явили черную дыру без просветов. Пощупала вокруг. Все горячее. Постель, одеяло. Открыла глаза — тоже темнота! Она попыталась сесть, но рука, лежащая поперек груди не дала. «Ой… где я, кто это?»

— Спи! Завтра поговорим! — прошептали на ухо.

— Ш-ш-ш-т-о? — язык почему-то не слушался. И ко всему Степка поняла, что лежит абсолютно голая!

«Без позору рожи не износить»

В следующий раз Степанида пришла в себя утром. Яркий солнечный свет проникал в узкие окна избы сквозь разводы многолетней грязи. Женщина села, прижав к груди одеяло. Кажется чистое. Даже понюхала. Огляделась, пытаясь понять где это она. Вроде бы на печи… еще не остывшей. Рядом никого.

Память услужливо подсказала то, что лучше бы не вспоминать. Вчера она пришла в дом к незнакомому мужику, сгорая от страсти… к медведю! Потом ерзала у него на коленях и явственно чувствовала… стояк! А посреди ночи проснулась абсолютно голая, словно даже пьяная, в его объятиях. Все очевидно… она с этим кем-то переспала. Чьего лица не видела, имени не знает! Ну разве, что он лесник. Не-е-е-е, такого с ней даже в ранней молодости не случалось. «Позор, какой позор!»

Щеки горели огнем, а память любезно преподносила обрывки воспоминаний. Ее опоили чем-то сладким, затем намазали дурно-пахнущей смесью и… изнасиловали? Наверное… «Мамочки!» Она прислушалась к своему телу, пытаясь определить было или нет? Дискомфорта в определенных местах не ощущалось, но это ведь не обязательно… «Так, надо валить!»

Обернув одеяло вокруг себя, сползла с печи. Пол был грязным, пыльным, судя по всему здесь не убиралось с момента постройки избы. «Фу, заразу бы какую не подхватить!» Брезгливо поджав пальчики женщина принялась искать одежду. И очень удивилась, когда обнаружила ее аккуратно сложенной на табурете. Лифчик и трусики так вообще красиво лежали сверху, сложенные, словно в магазине. Представив, как мужские руки трогают ее белье, залилась краской с головы до ног. Почему-то расхотелось прикасаться к собственной одежде, но не идти ведь домой в одеяле?

Одевалась быстро, не с первого раза попадая в рукава. Под нос бурчала ругательства, угрожая Лукерье расправой, за то, что отправила ее к этому леснику.

Джинсы оказались чистыми, хотя она отчетливо помнила, как вчерашний мужик их чем-то испачкал. Даже понюхала. Ничего. Выстирал?

Нашла обувь, куртку и вылетела из избы, мечтая никого не встретить. Опасалась столкнуться лицом к лицу со своим позором. О чем говорить? А если он окажется грязным и беззубым? Как ей потом с этим жить? В общем сбежала, даже не заметив сидевшего мужчину в углу между печью и стеной.

Пока Степка одевалась, он с трудом удержал себя на месте, не позволяя вскочить, сжать в объятиях, зацеловать везде, не отпустить, запереть от всех. Нет, нельзя. Не сейчас. Испугается, не поймет. Пожирал глазами неожиданный стриптиз, боясь выдать себя даже дыханием. Когда женщина хлопнула дверью, он облегченно выдохнул. Вскочил на ноги, поднял упавшее одеяло, и зарылся в него лицом. Оно все еще хранило ее тепло и запах. Мужчина что-то прорычал и ударил кулаком по столу. Тот хрустнул и рассыпался на куски.

По дороге домой Степка изменила решение. Нет, не будет она ничего говорить Лукерье. Не сможет вслух признаться в том, что случилось. Нет, нет и нет! Забыть! Вырвать из памяти! Ворвалась в дом, хлопнула дверью.

— Егорыч! — позвала охоронника, — затопи, пожалуйста, баню!

— С удовольствием, барышня! — протянул Егорыч.

— Х-хозяюшка, ну как ты? — ласково начала Лукерья, стоило Степке сесть на табурет в кухне.

— Не знаю, Лукерья, но чувствую себя хорошо.

— Помог, значитсо, лесник.

— Видимо, помог, — сжала зубы.

— Как прошло?

— Не знаю. Была без сознания, — сжала кулаки.

— Ой! Да ты что?

— Да. И, Лукерья! — хрустнули костяшки.

— Ась, хозяюшка?

— Давай пока не будем об этом говорить! Что-то не хочется!

— Лады…

«У наших ворот всегда хоровод»

Но, видно, мало было Степаниде испытаний в тот день. Раздался стук в дверь.

— Проходной двор какой-то, да что вы все лезете и лезете ко мне? — простонала она и пошла открывать.

То, что по ту сторону очередной суженный, поняла даже не дойдя до двери. Неведомым образом стала предчувствовать их даже на расстоянии. Словно от всех них пахло одинаково. Пусть и парфюм разный, а вот нотка одна, общая, присутствовала. А может это и не запах вовсе…

«Бли-и-и-н, нет, не сейчас, не могу, я не пойду!» Но рука уже распахнула дверь.

Настолько красивых мужиков Степанида еще не встречала! Он был красивее ВСЕХ! Вообще всех, когда-либо увиденных. Несмотря на эксцентричную внешность. Привычно подогнулись коленки, но куда там отвести глаза? Наоборот, вылупилась и впитывала кожей облик.

На пороге стоял молодой мужчина в синей кожаной косухе, синих кожаных брюках в обтяжку, синих берцах и с голубым мотоциклетным шлемом в руках.

Длинные дреды были стянуты сзади в хвост. В носу пирсинг, в ушах тоннели. Степке никогда не нравился такой стиль. Но этому, конкретному мужику — шло до умопомрачения!

Его лицу позавидовала бы любая королева красоты. Персиковая кожа, полные чувственные губы, прямой нос, изогнутые брови. А глаза… словно полные слез. Казалось, моргнет и вытечет по слезинке.

— Добрый день! Служба доставки «Дэливери», Вы — Любимова Степанида Станиславовна?

— Ой, я… — «надо же, курьер!»

— Примите посылочку, пожалуйста! — мужчина протянул ей коробку, оклеенную разноцветным скотчем. Но когда Степанида сделала шаг вперед, мужчина дернулся, едва не свалившись с крыльца. А в глазах отразился страх. Коробка выпала.

— Ч-что? Э-эт-то? — повел головой, как он неприятного запаха, попятился. А затем развернулся и в три прыжка оказался за калиткой. Сел на блестящий черный мотороллер с логотипом «Дэливери» на багажнике и умчался прочь, словно за ним гнались.

— А расписаться не надо? — промямлила женщина.

Подняла посылку, зашла в дом. Понюхала себя. Вроде не пахнет. Странный какой-то. Но красивый…

— Знаешь, кто был-то? — подала голос вездесущая Лукерья.

— Ясное дело, очередной жених!

— Не токмо, не токмо!