Войдя в подъезд, Резо увидел табличку, висевшую напротивлифта. Это был список жильцов. Какая же у нее квартира? Кажется, на четвертомили пятом этаже. Он стал подниматься по лестнице, надеясь, что ему попадетсякто-нибудь из соседей. Но на лестнице никого не было. Два раза вниз и вверхпрогрохотал лифт. Резо поднялся на четвертый. Остановился. На площадке былосразу три двери. Он подумал немного и позвонил в крайнюю. За дверью — тишина.Он позвонил еще раз. Снова тишина.

«Кажется, моему везению приходит конец», — подумал Резо ипозвонил в другую дверь. Минуту спустя послышался шорох и чьи-то осторожныешаги. Затем воцарилась тишина. Он позвонил второй раз, третий. Наконец детскийголос произнес:

— Бабушка, спроси, что он хочет.

— Вам кого? — раздался дребезжащий голос. Очевидно, вквартире остались внучка с бабушкой.

— Вера здесь живет? — спросил Резо.

— Кто? — спросила старушка.

— Вера. Мне нужна Вера. — Резо забыл фамилию девушки.Кажется, он ее даже не знал…

— Здесь такой нет, — ответила старушка. — А вы не знаете,где она живет?

— Здесь нет такой, — снова прокричали из-за двери.

— Спасибо. — Резо со вздохом отошел от двери. Если звонитьво все подряд квартиры, он, возможно, найдет Веру, но тогда о его визите узнаетвесь дом. И тут из-за двери раздался детский голос:

— Вера живет над нами. На пятом этаже.

— Где она живет? — Резо бросился к двери, опасаясь, чтоослышался.

— Над нами, — повторила девочка. — Ее балкон над нами. Онавсе время поливает свои цветы, и вода капает на наш балкон. Мама ругается иговорит, что так делать нельзя.

— Конечно, нельзя, — согласился счастливый Резо. — Спасиботебе, моя дорогая.

Он повернулся и побежал вверх по лестнице. Остановился переддверью, позвонил. И замер. Прошла секунда, вторая, третья… Наконец за дверьюпослышались шаги. Быстрые, легкие. Резо стоял, боясь пошевелиться.

— Кто там? — раздался женский голос. Ее голос, голос Веры.

— Вера, откройте, — сказал Резо, припадая к двери. — Это я,Резо, друг Никиты. Вы меня, наверно, помните.

Дверь открылась. На пороге стояла высокая светловолосаяженщина в белом банном халате. С полотенцем в руках.

— Вы? — изумилась Вера. — Что случилось? Резо тяжковздохнул. Помолчав, спросил:

— Можно войти?

Мы приехали чуть раньше обычного. Саша, конечно, хорошийпарень, но уже другого поколения, из тех, что родились в конце шестидесятых —начале семидесятых. Они не помнили брежневское и андроповское время, они вообщеплохо представляли, что такое Советский Союз. Последние десять лет своей жизниони жили в условиях почти абсолютной свободы, если, конечно, так можно назватьнаш бардак. Но если мы, сорокалетние, более циничны, то тридцатилетним кажется,что наш мир можно изменить.

Подполковник Галимов прибыл к нам через полчаса всопровождении двух сотрудников ФСБ. Они сразу прошли в кабинеты руководства иуже не появлялись.

Саша, напротив, расположился в моем кабинете. И сразу жепознакомился с сотрудниками Семена Алексеевича. Конечно, сотрудники прокуратурыили милиции отличаются большим демократизмом, чем сотрудники «секретных»организаций, таких, как наша, ФСБ или внешняя разведка. Мы любим напускать насебя секретность, делать вид, что посвящены в некие тайны, неведомые простымсмертным. На самом же деле все проще. Настоящим дерьмом занимается милиция,отчасти прокуратура. А остальные могут позволить себе надевать перчатки передтем, как чистить унитазы. У сотрудников милиции так не получается. Поэтому онии занимаются самыми грязными делами, зверея от своей работы.

Саша добросовестно опрашивал всех наших сотрудников, пытаясьвыяснить, что именно делал Семен Алексеевич в день своего убийства. Например,когда он вышел из своего кабинета, с кем говорил или встречался. На часах былоодиннадцать, когда меня вызвали к шефу — руководителю службы. Я вошел к нему вкабинет, немного робея. За все время службы я бывал у него всего два раза. Вкабинете, кроме Галимова, находились два его заместителя, в том числе иОблонков.

— Что там у вас? — спросил шеф.

— Проводим оперативно-розыскные мероприятия вместе ссотрудниками прокуратуры и ФСБ, — доложил я. — Вчера ночью была создана общаякомиссия. Представитель прокуратуры сейчас беседует с нашими сотрудниками.

— Почему он не зашел ко мне? — нахмурился наш генерал.

— Это следователь по особо важным делам. Егонепосредственный руководитель обещал к вам приехать, — доложил я.

— Руководителем группы назначен Дубов, — пояснил Галимов.

— А почему он сам не приехал? — спросил наш шеф. — Илирешил, что занимает слишком высокую должность? Мы это быстро можем поправить,мигом слетит с кресла.

— У них совещание в Генеральной прокуратуре. Он обещал уйтиоттуда пораньше, — снова пояснил Галимов.

— Семье сообщили? — спросил меня генерал.

— Я как раз хотел поехать, — ответил я. — Следователь тожехотел поговорить с его родными.

— Человека вчера убили, а вы еще семье не сообщили?! —повысил голос генерал. — Бросайте все дела и отправляйтесь к нему. И выразитесоболезнование.

— Слушаюсь. — Я поднялся со стула. В таких случаях лучшесразу выполнять приказы начальства, побыстрее выйти из кабинета.

Через несколько минут я нашел Лобанова и передал ему приказнашего начальника.

— Я тоже хотел к нему поехать, — сказал Саша.

Когда мы выехали, я спросил:

— Нашли что-нибудь?

— Ничего конкретного, — ответил Лобанов. — В его бумагах мнерыться не разрешили. Говорят, там сверхсекретные материалы, нужно оформлятьспециальный допуск. Я посмотрел график его вчерашних встреч. Секретарь сказала,что у него были четверо сотрудников, и дважды — только один человек.

— Даже знаю, кто именно, — сказал я, глядя прямо передсобой.

— Точно. Она сказала, что вы два раза к нему заходили. Иодин раз — вечером. Вернее, вы были последним из входивших к нему вчеравечером.

— Правильно, — сказал я, не глядя на Лобанова. — Он меня двараза вызывал.

— Простите, Леонид Александрович, — смущенно кашлянул Саша,— Но девушка говорит, что во второй раз вы сами напросились. Он даже куда-тохотел выехать, но, когда вы пришли во второй раз, отменил свой выезд. Вы невспомните, что именно вы ему сказали?