Из рассказа Евгиппия становится ясно, что, когда Западная Римская империя еще существовала, солдатам во многих городках за несение дозора на стенах платили армейское жалованье. Когда денег не стало, отряды были распущены, стены перестали чинить, и они развалились. Жители Кастра Батавис (Пассау) пытались нанять стражу из варваров, но те стали вымогать деньги, угрожая грабежом. В Италии больше не было римских войск, а армия Одоакра, который низложил последнего императора Ромула Августула, состояла полностью из федератов.

Грустный рассказ Евгиппия, пожалуй, выразительнее всех описывает смерть Запада:

«В то время, когда существовала Римская империя, солдаты многих городов содержались за охрану рубежа государственным жалованьем. Одновременно с прекращением этого обычая распались воинские отряды, только в Батависе еще держался и охранял пограничные укрепления отряд, из которого отправились некие в Италию, намереваясь принести последнее жалованье товарищам по военной службе; никто не узнал, что в пути они были убиты варварами… Между тем жители упомянутого города [Батависа] смиренно обратились к блаженному мужу, прося отправиться к государю ругов Фебану и испросить для них свободу торговли. Он сказал им: «Пришло время для этого города быть покинутым, как и прочие покинутые обитателями верхние крепости».

Европа, лишенная теперь мощного центра, своим тяготением менявшего торговые маршруты, орбиты царств и обычаи народов, оказалась свободна выбирать собственные пути, все до одного трагические и тяжкие.

Вскоре место Западной Римской империи займет «виртуальная империя», властительница умов и душ, — церковь, которая уже в годы упадка империи постепенно становилась мощным и влиятельным институтом. Она была тем мостом, который связал античный мир со Средневековьем и Новым временем.

Начинался новый акт мировой драмы.

Часть II Новый незнакомый мир  

В V веке с прекращением поставок африканского и испанского зерна прекратились и «социальные программы» античности, то есть зерновые раздачи населению крупных городов Западной Римской империи. Города Запада стали пустеть. Пожарища зарастали травой, память о мертвых тонула в забвении, взамен сожженных хижин строились новые, поместья и виллы обзаводились стенами и башнями (пока что из бревен), распахивались старые и новые поля. От Бургундии до Африки повсюду рождались новые королевства. Только Италия с Сицилией, Фракией и Иллирией еще оставались под юрисдикцией восточноримского императора.

Все менялось — и все оставалось прежним: люди все так же делились на свободных и зависимых. Высшие чиновники и советники варварских королей по-прежнему избирались из среды римской аристократии или германской племенной знати. Даже выделение земель в пользу варваров, по существу, не затронуло, как представляется, интересов земельных магнатов, так как пустующих земель было много, да и доставались они в основном знати, наделы получили лишь немногие из солдат[16].

Колонизация Западной Европы варварами тоже изменила немногое. Исследователи оценивают суммарное число германцев, вторгшихся на земли Западной империи, примерно в 750 тысяч человек, то есть 2–3 процента от числа коренных жителей. Пришлых было слишком мало в сравнении с давними обитателями империи. Расселялись германцы не компактно, а по соседству с коренными жителями, быстро перенимая местные языки и обычаи. Граница между германскими и романскими языками не сдвинулась, и в романских языках очень немного заимствований из германских диалектов[17]. Ни в одной области, ни в одной провинции Запада не произошло германизации языка, а германские заимствования во французском языке исчисляются несколькими десятками слов.

Упадок городов Галлии, Испании и Италии не слишком сказался на сельской местности, если не считать увядания региональной торговли и волны бандитизма, который сделал жизнь крайне небезопасной. Имения германской знати и фермы рядовых германцев существовали рядом с римскими. Сохранялось сельскохозяйственное рабство; рабы-servi по-прежнему обрабатывали земли и крупных магнатов, и мелких арендаторов. Особенно много рабов было в вестготской Испании, где их даже принудительно брали в армию.

Часть крестьян оставалась юридически свободной, часть занимала зависимое положение. В разных регионах свобода означала разный комплекс обязанностей, юридически и фактически. Свободные крестьяне и горожане имели право обращаться к правосудию и участвовать в собраниях — а эти собрания играли огромную политическую роль в раннее Средневековье!

Зависимые крестьяне назывались servi или mancipia. Прежде слово «серв» означало сельскохозяйственного раба, который трудится на землевладельца. Постепенно сервами стали называть лично зависимых крестьян-арендаторов. В сравнении со свободными они не имели гражданских прав, платили более высокую ренту и выполняли не оплачиваемые трудовые повинности. Со временем разница в фактическом положении сервов и свободных арендаторов ослабла, но различие статусов сохранялось. Есть множество примеров крестьянских бунтов, которые возникли из-за попыток перевести свободных крестьян в зависимые.

Главная перемена состояла в том, что под властью варваров западные провинции вскоре скатились в неконтролируемый и жестокий хаос. Pax Romana — Римский Мир (понимаемый как мирная жизнь и отсутствие войны) под покровительством империи — больше не существовал. Память о развитых городах и спокойном труде померкла, грамотных стало значительно меньше, школы исчезали. Торговля едва теплилась, города хирели и забрасывались, а величественные римские акведуки, храмы, термы и дороги, которые некому было ремонтировать, постепенно разрушались.