– Что он со мной только не делает, – буркнул я. – Но сейчас вот просится в барабанщики. Думаю вот, в какой полк определить.

– Давайте в наш, – предложил он с живостью и плотоядно потер широкие ладони. – Нам для полного щастя только барабанщицы не хватало!

– Так она барабанить не умеет, – ответил я.

Он изумился.

– Ну и что?.. Сэр Ричард!

Когда мы отошли от них достаточно далеко, принцесса, все еще красная от гнева, заявила ядовито:

– Ага, вас даже дворовая стража называет сэром Ричардом!

– Верно, – согласился я. – Еще не забыли мое красивое и такое звучное имя.

– Вы именуете себя императором, – сказала она уличающим голосом. – А простые солдаты вот так по имени!

Я покачал головой.

– Простые не сумели бы в тяжелейшей битве захватить Багровую Звезду Зла, начисто истребив многочисленную армию противника. Мы все непростые, лапочка.

– Я не лапочка!

Не слушая, я увидел вдалеке сэра Гевекса, подозвал жестом. Он подбежал, придерживая рукой болтаюшийся на боку короткий меч, взглянул преданно.

– Ваше величество?

– Как у вас? – спросил я кратко.

– Всеми багерами разосланы отряды, – доложил он. – Как вы и велели! Для установления и умиротворения. Кто против мира, того рубим на месте, а главарей вешаем. Народ нам еще не верит, но подчиняется.

– Все?

– Нет, конечно, но кто не верит вслух, тот умолкает сразу и навеки. Как вы говорили, ваше величество, ради мира можно пролить реки крови. А сейчас так, ручейки…

Я кивнул и прошел дальше, а притихшая принцесса пошла следом. Думаю, уже и сама не рада, что вот так за мной, но самолюбие не позволит отказаться на полдороги.

Куда бы еще зайти, подумал я, чтобы сбить с нее спесь императорской внучки, на бойню, что ли… Нет, все-таки ребенок, избалованный, но все еще невинный и чистенький, а есть зрелища, которые лучше и самим не видеть, а тем более показывать юной девушке.

Совсем некстати за спиной прозвучал ее капризный голосок:

– Похоже, все-таки стараетесь увильнуть от обещания?

– Какого? – спросил я с непониманием.

Она вскрикнула:

– Которое вы мне дали!

– А-а-а, – протянул я, – этого… Ну, я же хозяин своему слову, сам дал, сам взял… А что, я в самом деле вам что-то обещал?

Она топнула ножкой так, что чуть не подвернула ногу.

– Вы обещали меня вернуть моему императору!

– Чего? – спросил я. – Это когда же?

– Когда он изволит дать вам милостиво аудиенцию!

– А-а, – протянул я снова, – вы об этом… Да, я собираюсь к нему заскочить на ужин. Перетереть ряд дипломатических тонкостей. Могу и вас захватить… Это я и обещал? Что-то перестал запоминать несущественные мелочи… Вообще-то до ужина осталось всего ничего, верно?.. Тогда отправимся.

Она сказала решительно:

– Я готова!

– Хорошо, – сказал я, – только вот что, милая леди. Хоть я и вожак разбойников, но у меня строгие ндравы. Потому с неприличными предложениями ко мне, пожалуйста, не приставайте. Я человек по большей части ндравственный.

Она ахнула, задохнулась от возмущения.

– Что? Я?

– Ага, – сказал я злорадно, – уже подбиваете клинья?.. Не получится. Мы напрыгнем на Солнечный город раньше, чем успеете вытереть нос.

Она машинально вскинула руку, явно намереваясь потрогать кончик носа, но спохватилась и взглянула на меня с гордой надменностью.

– Так быстро?

– Даже быстрее, – сообщил я. – Пойдемте, ваше высочество. Только не приставайте ко мне по дороге, хорошо?.. Я застенчивый. Да и люди смотрят…

Впереди из казармы вышел, окруженный офицерами, очень богато одетый придворный, ух ты, это же Гуммельсберг, барон Цоллерна и Ротвайля, граф, а теперь уже герцог. Когда же он успевает везде бывать, а еще и переодеваться, хотя наряды это тоже его стихия.

Похоже, все точнее устанавливает грань между северностью в одежде и южностью, великолепен в блистающем золотом панцире, в туго приталенном камзоле из дорогого материала, на широком поясе прекрасно выделанной кожи блистают драгоценные камешки и позвякивают какие-то висюльки, но там же сбоку торчит рукоять кинжала из белой кости, дань северности.

Даже красного цвета брюки смотрятся вполне естественно, так как красный цвет, понятно, чтобы не видно крови на радость врагам, но у южан вряд ли такие далекие ассоциации. Однако вместо туфель все же сапоги из мягкой кожи с невысокими голенищами, уже почти не сапоги, а башмаки.

– Ага, – сказал я злорадно, – мимикрируете? В шпионы наметились? Такого везде за своего примут…

Принцесса сказала едко:

– Единственный в вашей армии, кто одевается со вкусом.

Альбрехт учтиво поклонился.

– Благодарю, ваше высочество. Сэр Ричард…

Я прервал:

– Герцог, я обещал сегодня поужинать с императором Германом. Принцесса вроде бы не против, он ее дедушка, хотя у меня есть серьезные подозрения, но не при юной же леди…

Он взглянул в упор.

– Почему сообщаете мне?

– Потому что отправитесь со мной, – ответил я. – Пока буду есть, пить и развлекаться, малость пошпионите среди местных. Надо же как-то использовать ваше полевое облачение шпиона!.. Надеюсь, вы не очень сегодня устали?

Он ответил с неудовольствием:

– А это послужило бы оправданием?..

– Я же должен проявить заботу, – объяснил я. – Но не сострадание, конечно, иначе какой я император?.. Топайте к северному выходу из города. Не хочу пугать народ Маркусом.

Он хмыкнул.

– Скажите честно, стесняетесь демонстрировать свою мощь. Вот уж не ожидал от вас деликатности.

– Все-то вы чувствуете, – ответил я. – Какой из вас солдат?.. Петь на клиросе не пробовали?..

Не отвечая, он жестом подозвал двух верховых, одного кивком согнал на землю, поднялся в седло и поскакал на выход из двора. Второй всадник поспешно развернул коня и поскакал за ним.

Я проводил его взглядом, принцесса рядом, притихшая, на лице надежда сменяется недоверием и наоборот, а я вздохнул и сказал громко:

– Зайчик, ко мне, лапушка!

Принцесса метнула взглядом крохотную молнию, конь у меня тоже лапушка, но тут же застыла в ужасе, когда с грозным грохотом копыт в нашу сторону понесся громадный и черный, как сверкающий уголь, конь с пышной гривой и красными глазами.

Можно было усадить ее первой, а потом самому, но я предпочел подняться в седло, а затем по-хозяйски подхватил ее худенькое тельце, как нарядную куклу.