– Мне велено передать, что вы сейчас отдохнете после трудной дороги, а завтра после завтрака его величество примет вас…

Я с сочувствием смотрел в его державное лицо крупного государственного деятеля, рожденного для трудной работы по управлению империей.

Даже одет хоть и ярко и с цветными лентами через плечо, где сияют звезды простые и хвостатые, все из золота, но с еще большей строгостью в одежде, чем при первой встрече.

Я рассматривал его с сочувствием, не сразу сообразил, почему на его лице появляется выражение озабоченности и даже тревоги.

– Все путем, сэр Айфорс, – ответил я благодушно. – Что это они не нашли лакея или парня помоложе?..

Он взглянул почти с испугом.

– Как можно, ваше высочество!.. Простого парня можно к простому человеку…

– Ага, – сказал я, – ну тогда ладно, все по протоколу?.. Передайте его величеству мою искреннюю благодарность. Как за апартаменты, так и вообще за радушие и гостеприимство. Буду ждать вызова от его величества.

– Приглашения, – уточнил он поспешно и с облегчением в глазах и даже в фигуре. – Вас пригласят, если вы не против, через полчаса после завтрака.

– Да, – согласился я. – Пусть уляжется в пузе. У вас тут по-прежнему хорошо кормят?

Он сдержанно улыбнулся.

– Наши повара постараются, ваше высочество. Полевому вождю должно понравиться.

Когда он удалился, Альбрехт проводил его взглядом, дверь наконец плотно захлопнулась, он сказал вполголоса:

– Чувствую, разговор будет нелегким.

– К сожалению, – признался я. – Император привык быть императором. Делиться властью могут мелкие вожди, но не птицы такого полета. И хотя я как бы вассал, но он все-таки реалист, иначе какой правитель? Эти великолепные апартаменты пожалованы не принцу императорской мантии, дорогой друг.

– Ну-ну? Давайте похвалите себя.

– Это как бы в благодарность, – пояснил я, – за избавление империи и всего населения от неминуемой гибели! Официальная версия.

Он кивнул.

– Неофициальную знаю. С сильным не борись и не задирайся. По возможности ублажай и льсти его дурному самолюбию. У вас оно дурное, верно?.. Но публика все равно должна верить во всесилие императора. И что вам пожалован большой пряник за службу.

– А так все по-старому, – подтвердил я. – Для публики. Но теперь не только мы, но император тоже знает, мы наш, мы новый мир построим, как сказано в Библии, кто был ничем, тот станет всем…

Он кивнул, поднялся.

– Пойду пошпионю, как уже сказал. А вы собирайте мысли перед дипломатической дракой.

Едва он вышел в коридор, я сказал негромко:

– Карл-Антон, я чувствую вас. И почти вижу.

Под стеной медленно проявилась высокая фигура в длинном до пола плаще и в шляпе с высокой тульей. Чародей поднял голову, на лице проступила смущенная улыбка.

– Ваше величество, я видел, что замечаете, потому и последовал за вами. Раз уж вы могли остановить меня в любой момент.

Я спросил коротко:

– Как вам эти апартаменты?

Карл-Антон прошелся вдоль стен, я видел, как его лицо становится все озабоченнее.

– Опасность?

Он ответил с затруднением:

– Очень много магии… Сильной магии!.. Все здесь, даже стены…

Я предположил:

– Может, саморемонт и самообслуживание? Я слыхал, дворец сам поддерживается в идеальном состоянии. Как-то подает воду на самый верх, освещает ночью, воздух постоянно теплый, а ветер в комнаты не задувает, даже если окна настежь…

– Эту магию и не учитываю, – сказал он, – но здесь каждое кресло пропитано магией!.. Зачем? А стол… взгляните на стол!

В той стороне зала словно осколки солнца горят во всем блеске, середину столешницы занимают с полдюжины высоких бокалов, наполненных оранжевым соком, а внизу отборные с такой же солнечной кожицей апельсины. Штук пять уже разрезаны, внутри каждого тоже солнце, и только с самого краю стола дюжина яблок, таких же солнечно-оранжевых, сок просвечивается сквозь тонкую шкурку, видны темные пятнышки зерен.

Я прислушался, где-то в фибрах предостерегающе пискнуло. Смертельной опасности не чувствую, но, как сказал Карл-Антон, сама магия пропитывает здесь все, даже ножки стола.

Он взглянул на меня с настороженностью.

– Ваше величество? Похоже, вы тоже что-то чувствуете… И вообще, какие-то особые планы есть?

Я пробормотал:

– Покажемся на людях, пусть увидят нас вместе с императором. Поработаем над общественным сознанием, утвердим и его положение, и мою легитимность. Простому народу крестьян и лордов необходима ясность. А потом вернемся к своей армии в Клонзейд.

– Часть вашей армии здесь, – напомнил он.

– Постепенно заберем, – пообещал я. – У нас впереди море великих дел.

Он взглядом указал на стол.

– А что с этим?

– Оставим до выяснения, – ответил я. – Мне лично нравится вон тот стол, что с золотыми ножками. А вам?

Он сказал понимающе:

– Еще бы.

Стол с золотыми ножками чуть поменьше, всего на дюжину человек, но нас двое, я с ходу начал заполнять столешницу яствами.

Карл-Антон взмолился:

– Ваше величество, довольно!.. Мы и половины не съедим.

– Человек должен иметь свободу выбора, – пояснил я. – Так велел Господь, дав нам свободу даже от него самого. А кто мы, чтобы спорить с самим Господом?

– Он мне нравится все больше, – ответил Карл-Антон. – Еще малость, и сам в него уверую. Но магию все-таки зря не тратьте. Вообще не понимаю, как это христианин и… магия!

– Я паладин, – напомнил я. – А паладинам дано некое… это не магия, а ближе к чудесам. А из этого источника восполняется очень быстро, ибо Господь всемогущ и во всем. Садитесь ближе, нужно и на виду быть сытыми и довольными.

– Это вам нужно, – уточнил он. – На виду я лучше останусь незримым. Так услышу больше, увижу то, что предпочитают скрыть… С вашего разрешения удалюсь вслед за герцогом… точнее, с той же целью. Послушаю, о чем говорят, постараюсь оценить ситуацию…

Я вздохнул.

– Действуйте. Завтрашний день будет нелегким, хоть и без драки. Хотя насчет драки кто знает…

Он поднялся и, по дороге к двери медленно истончаясь в незримника, словно превращаясь в быстро тающий пар, вышел в коридор.

Разговор с императором обещает быть не то чтобы нелегким, все ключевые моменты уже намечены в прошлый раз, сейчас только обсудить частности и договориться их придерживаться, но неловкость ситуации в том, что я выкручиваю императору руки, а я этого не люблю. Одно дело прикидываться Держимордой или унтером Пришебеевым, другое – быть ими. А придется. Здесь, как и везде, лучший аргумент – у кого меч длиннее.